Отблески Возрождения несли с собой в Москву иноземцы, отовcюду привлекаемые тароватостью тогдашнего хозяина Москвы. Отбросив монголов назад, в Азию, Русь могла вдохнуть в себя живительное веяние европейского Ренессанса. Русский народ должен был сделаться учеником Европы и воспользоваться плодами ее прогресса. Рассматривая брак Ивана III с Софьей Палеолог с этой стороны, мы не можем не признать его выдающимся явлением русской истории.

ПЕРЕЙТИ В ПОЛНЫЙ КАТАЛОГ СТАРИННЫХ И АНТИКВАРНЫХ КНИГ

В Западной Европе в это время было чему поучиться: в Италии Ренессанс был в разгаре. Центром Возрождения являлся Рим. Недаром папа Николай V собрал здесь величайших художников и талантливейших ученых своего времени, основав Ватиканскую библиотеку и дав могучий толчок развитию знаний и искусства. Вечный город возрождался из-под руин. Он как будто вторично переживал золотой век Августа. Дивные создания Анджелико, Мелоццо, Перуджино вызывали восторг у всех, побывавших в резиденции первосвященника католической церкви, Превознося этот век, гуманисты пользовались языком Данте и Петрарки, Еще чаще прибегали они к классической латыни, которая бы сделала честь Цицерону и Вергилию. Чудесное изобретение Гутенберга и Фауста содействовало самому быстрому распространению Ренессанса.

Ивана III и Софью Палеолог можно признать настоящими творцами московского Ренессанса. Но уровень культуры у нас в то время, да и в последующие века не благоприятствовал расцвету московского Ренессанса, и бесценное культурное сокровище, игрою судеб оказавшееся в Москве, веками пребывало у нас мертвым кладом, мертвым богатством, глубоко зарытым в Московском Кремле.

Нынешняя эпоха - советская - уготованная почва для пышного расцвета советского Ренессанса, имеющего стать для Запада с «Востока светом». А это, повторяю, после уже сделанного в подземном Кремле весьма возможно.

Ни от одного бедствия старая Москва так горько и так тяжело не страдала, как от «красного петуха», «Красный петух» был ужасным страшилищем, способным в один час истребить годами накопленное, трудами нажитое.

При первом въезде в Москву 12 ноября 1472 года Софью поразило болезненно, как отмечено, большое количество воочию виденных ею пожарищ. Это были еще не зажившие раны страшного пожара 1470 года. Тогда, по словам летописей, "загорелся Москва внутри города (то есть в Кремле), на Подоле, близ Констянтина и Елены, от Богданова двора Носова, а до вечерни и выгорел весь".

Рассказы об этом глубоко тревожили Софью и Андрея - куда же спрятать от огня отцовские ящики с книгами? Андрей Палеолог, как можно полагать, тщательно осмотрел все княжеские и торговые подклеты (подземных ходов и тайников в тогдашней Москве было еще мало, и по размерам они не годились) и остановился на каменном подземелье под церковью Рождества Богородицы, близ полуразрушенного Успенского собора в Кремле.

Каждую минуту можно было ожидать налета нового "красного петуха". Палеологам сообщили, что после особенно злостного пожара 1470 года был еще пожар в год их приезда в Москву - пожар на посаде (в Китай-городе). В тушении этого пожара самое деятельное участие принимал и сам великий князь, он "и много простоял на всех местах ганяючи с многими детми боярскими гасяще и разметывающи".

Опасения юных Палеологов скоро оправдались. 12 ноября они вступили в Москву, а уже через пять месяцев, 4 апреля 1473 года, оба ужаснулись, наблюдая особенно свирепый пожар. Если тогда не сгорела их новопривезенная библиотека, то, как говорится, счастлив их бог!

"Апреля 4 день, в неделю 5 поста, еже глаголется Похвалнаа в 4 час нощи, загорелся внутри града на Москве у церкви Рождества Пресвятые Богородицы близ, иже имать придел Воскресение Лазарево и погоре много дворов, и митрополичь двор сгорел и княж двор Борисов Васильевича, по Богоявление Троицкое да по житници городские и дворец житничной великого князя сгорел, а болшей двор его едва силою отняша, понеже бо сам князь велики был тогда в городе, да по каменной погреб горело, что на княжь на Михайлове дворе Андреевича в стене голодной, и церкви Рождества Пречистые кровля сгоре, такоже и граднаа кровля, и приправа вся городнаа и что было колико дворов близ того по житничной двор голодной выгорело".

"Все выгорело", а до старенькой жиденькой каменной церквушки огонь хотя тоже добрался, но слабо, едва повредив крышу, а заветный подвал с ящиками остался в полной неприкосновенности, неоценимое сокровище было спасено благодаря счастливой случайности! Что должна была переживать молодая чета и ее окружение, когда занялась кровля церкви Рождества! Достойно пера драматурга!

На протяжении ряда веков это был единственный случай, когда царская греческая библиотека в Москве подвергалась действительно смертельной опасности от огня. Последующие сокрушительные пожары Москвы - 1476, 1493, 1547, 1611 годов были для нее нипочем: она уже находилась в недоступном для людей и огня каменном сейфе Аристотеля Фиораванти, этого мага и волшебника своего времени.

Нет, тогда, в 1473 году, она не сгорела случайно, а в следующий, второй при Софье пожар 1476 года она уже не могла сгореть, так как находилась в заколдованном, специально для нее сооруженном тайнике мастера и муроля.

Что завещал нам ХV век? Искать, искать и еще раз искать мировое сокровище, хоть и «мертвые книги», но целехонькие в заветном тайнике! Никто почти про этот тайник ничего подлинно не знал: где он, что он, кем построен, когда, зачем? Острые вопросы, ответа на которые в течение веков ниоткуда не могло прийти. Тайник, задуманный после пожара 1473 года, мыслился его творцом как строжайшая государственная тайна. С годами память о нем стала быстро тускнеть и гаснуть. Многие поколения, сменявшие друг друга на протяжении трех веков, могли только смутно, будто в сонном видении, догадываться о правде, сомневаться, колебаться, спорить, писать фолианты в доказательство, что ничего не было и нет. А заколдованный тайник с шедеврами человеческого гения продолжал себе бесстрастно и безопасно существовать, ожидая... инициативы Советского правительства!

Как же мы, пытливые советские ученые, можем равнодушно обойти эту разительную тайну русской истории, отвернуться, махнуть презрительно рукой: одни, дескать, бредни, фантазия, предположения - как это еще делают ныне "иные - прочие" адепты исторической науки.

Помочь полной реализации векового предприятия - точнее, извлечению из кремлевских недр библиотеки Грозного, предприятия, подсказанного чувством нового Советского правительства, и ставит себе основной задачей настоящий труд.