Выходная миниатюра, заставка, инициалы

Традиция оформления средневековой рукописной книги предписывала, если это было возможно, давать при сочинениях ветхозаветных и новозаветных авторов, отцов церкви и других канонических лиц, а также при житиях святых их портреты. Поэтому на заглавном листе Киевской Псалтири помещено изображение царя и песнопевца Давида. Он представлен сидящим и пишущим начальные стихи Псалтири. Этот полужанровый мотив, широко распространенный в ранних памятниках, характерен и для XIII-XIV веков, когда в искусстве наметилось общее стремление возродить старые иконографические типы, а также сообщить им более жизненное содержание. И хотя образ Давида лишился вследствие этого традиционных признаков отвлеченной, строгой внушительности и царского достоинства, он приобрел качества, гораздо более близкие по общему духу к исповедно-личностному тексту Псалтири, чем это было в начальный период его существования.

Выходная миниатюра Киевской Псалтири, изображающая царя Давида, обрамлена декоративной композицией, имеющей вид трехглавого храма, стены и купола которого украшены орнаментом.

ПЕРЕЙТИ В ПОЛНЫЙ КАТАЛОГ СТАРИННЫХ И АНТИКВАРНЫХ КНИГ
В византийских, южнославянских и русских рукописных книгах существовало несколько вариантов подобного изображения церкви. Наибольший интерес представляют рисунки храмов, которые рассматривались как изображения реального архитектурного памятника и которые получали даже его характерные приметы. Серия миниатюр в греческих рукописях XII века и несколько рисунков из русских рукописей начала XV столетия воспроизводят, например, популярный в древности константинопольский храм Святых апостолов. Но большинство изображений церковного здания в рукописях лишено конкретного исторического содержания. В этих рисунках также могли быть отражены особенности современной им архитектуры, но в целом их невозможно сопоставить с известными нам сооружениями. Таковы, например, красочные миниатюры Изборника Святослава 1073 года, представляющие собой как бы схематические разрезы зданий, внутри которых даны групповые портреты епископов, мучеников и преподобных – авторов отдельных статей Изборника. Фронтиспис Киевской Псалтыри также является условным изображением церкви.

Изображение Давида на заглавном листе Киевской Псалтири невелико по размеру и не имеет самостоятельного характера. Художника интересовало преимущественно обрамление рисунка. Изображение храма дано в крупных формах с использованием растительных и геометрических мотивов. Это медальоны, цветочные бутоны, листья, ветвистые побеги, ромбы. Они расписаны голубой и зеленой красками по золотому фону. Пышный, торжественный убор задает тон композиции листа, и в сочетании с орнаментом фигурка Давида кажется совсем незначительной.

Аналогичный принцип соединения крохотной миниатюры и большой декоративной рамки использован также в единственной заставке Псалтири, предваряющей текст рукописи. Заставка имеет вид прямоугольника, середина которого заполнена семичастным полуфигурным деисусом. Здесь представлены Спаситель, Богоматерь и Предтеча, архангелы Михаил и Гавриил, апостолы Петр и Павел. Обрамляющая рамка декорирована медальонами и розетками, голубыми, розовыми и зелеными листьями.

Заставка-миниатюра Киевской Псалтири является едва ли не единственным образцом подобной заставки за всю историю искусства русской рукописной книги с XI по конец XIV века. Но такой тип заставки характерен для греческих и подражающих им славянских рукописей, где мы находим и формы орнамента Киевской Псалтири. Этот орнамент, известный в южнославянских рукописях с середины XIV века, а в русских книгах – с рубежа XIV-XV веков, называется неовизантийским. Он воспроизводит мотивы византийской книжной декорации X-XII веков. Там же заимствован и принцип конструктивного построения инициалов Киевской Псалтири, несмотря на то, что заглавные кириллические буквы не всегда совпадают с греческими.

Неовизантийский орнамент рассчитан на оформление роскошных, дорогих манускриптов. Это, как правило, рукописи, заказанные верхушкой феодального общества. Здесь много золота и редких, дорогостоящих красок. Миниатюры, заставки и инициалы выполнены специальными художниками. Композиция каждого листа продумана, и книга в целом – не только великолепный памятник письменности, но и выдающееся произведение искусства.

Общая характеристика стиля иллюстраций Киевской Псалтири

Кроме заглавной миниатюры с изображением царя Давида и заставки с изображением деисуса Киевская Псалтирь содержит еще 301 иллюстрацию, которые относятся к тексту псалмов, песен и молитв.

Рукопись сразу переписывалась в расчете на то, что она будет иллюстрирована: писец Спиридоний, копируя текст, оставлял широкие поля, которые затем были украшены живописью. Иллюстрировал рукопись выдающийся художник, искушенный во всех тонкостях книжной декорации. Замечательна, прежде всего, точность соотнесения рисунков с отдельными выражениями Псалтири. Миниатюры занимают именно те места, где они должны находиться по смыслу текста. Отступления встречаются редко и могут быть истолкованы как намеренное желание иллюстратора поставить рисунок в более выгодное для него положение.

Мастер обнаруживает превосходный художественным вкус. Миниатюры удачно вкомпонованы в общую композицию листа: мелкие иллюстрации непринужденно разбросаны на полях, а многофигурные сцены заполняют это пространство так, то образуется естественное, как бы единственно возможное обрамление текстовой части страницы. Соединение смысловой и художественной точности характеризует миниатюриста Киевской Псалтири как мастера, способного справиться с очень сложной композиционной задачей.

Киевская Псалтирь выделяется на фоне других русских иллюминованных рукописей конца XIV века не только обилием иллюстраций, но и виртуозным характером их стиля. Мастер замечательно владеет рисунком, ему легко даются красивейшие сочетания красок. Он понимает природу книжной иллюстрации, требования которой не всегда совпадают с приемами станковой и тем более монументальной живописи. Чтобы не утяжелять поля книги изображениями, он использует чисто миниатюрный, каллиграфический стиль. Иллюстрации насыщены сотнями фигурок, но их размеры настолько невелики сравнительно с форматом книги, массивным письмом и широким пространством полей, что они воспринимаются как игрушечные. Чтобы рисунки не уподобились уменьшенному воспроизведению икон, художник избегает заключать их в рамки или писать на красочном фоне. Широко применяет он и прием сокращения какого-либо предмета или явления до однозначного символа: небо изображается в виде крохотного голубоватого сегмента, город – в виде крепости; лес, роща или пустыня – в виде одинокого дерева, земля – в виде узкой полоски желтоватого или изумрудно-зеленого цвета. Чаще всего почва и небо не изображаются совсем.

Маленькие и словно точеные головки, удлиненные тела, микроскопически тонкие кисти рук и ступни ног, изящно намеченные драпировки придают фигуркам подчеркнуто изысканный вид. Последовательно повторяются ломкий характер складок и угловатые, как бы шарнирные позы. Это особенно заметно там, где содержание псалмов требовало от художника передачи движения, действия. Частые изображения крестов, посохов, копий, стрел даны тонкими, едва намеченными линиями, и такие миниатюры кажутся хрупкими, никак не связанными с грубой действительностью. Идеальный момент вообще выражен очень сильно – и не только в художественной манере, но и в сюжетах. Чудесны, например, все изображения райских садов, где деревья напоминают гибкие стволы редких растений; где порхают диковинные птицы и расхаживают павлины с волочащимися разноцветными хвостами.

Иллюстратор Киевской Псалтири последовательно сочетает в миниатюрах графическую манеру, выявляющуюся, прежде всего, в ломких линиях драпировок ив четких контурах зданий и горок, с отдельными живописными приемами. В ликах, несмотря на их крохотные размеры, ударами светлой краски умело обозначены выпуклые места и тени. Это позволило добиться в отдельных случаях большой психологической выразительности, индивидуальной характерности лиц. Хорошо прослеживаются выражения печали, мольбы, аскетической отрешенности, импульсивной радости. В сложных сценах, где сюжет представлен на фоне естественного ландшафта или архитектурных кулис, наблюдается четкое, продуманное чередование планов (фигуры, постройки, скалы, деревья). Но гораздо больших эффектов художник добивается с помощью колорита. Здесь он показывает себя первоклассным живописцем.

Нас увлекает искусно подготовленное зрелище красок, переливы цвета. Палитра свежая, радостная. Краски почти не смешиваются, а даются в чистом виде: розовая, оранжевая, красная, фиолетовая, лиловая, сиреневая, белая, небесно-голубая, синяя, малахитово-зеления, оливковая, серая, охры всех оттенков – от ярко-желтой до темно-коричневой, даже черная! Изображения Христа, Богоматери, апостолов, мучеников, преподобных, царя Давида, ветхозаветных праведников, их многоликое окружение написаны в светлых тонах. Серой и черной красками написаны только сатана, адские силы, фигурки чертей, отверстия пещер. Но и черный цвет, в соответствии с общим радостным колоритом, лишен здесь присущей ему мрачности. Он имеет глубокий бархатистый тон и не нарушает праздничного характера иллюстраций.

Цвет редко дается открытым, в виде локального пятна. Фигурки людей, животных, архитектурные кулисы, скалистые горки и деревья расписаны легкой золотой штриховкой, дематериализующей форму. Тончайшие золотые линии нанесены параллельными штрихами. Они используются исключительно в декоративных целях. Золото смягчает звучность тонов, и его применение позволяет достичь изумительной гармонии колорита.

Особый художественный эффект придает Киевской Псалтири сопоставление крохотных красочных миниатюр с монументальным, написанным густыми чернилами текстом. Единообразное, на редкость тщательное письмо, не разделяемое на слова и фразы, имеет на каждой странице строго определенное, одинаковое число строк. Их бесконечная повторяемость и мерный ритм тяжелых, выведенных толстым пером букв резко отличается от беспокойных пестрых фигурок и живописных сценок на широких полях. Здесь иной язык, иные изобразительные формы и художественные средства. Фигурки людей даны в живых поворотах, они жестикулируют, выражая свои чувства, бегут, падают, прячутся, всадники скачут, ангелы летят, воды текут, деревья вздымают свои пышные кроны. И по закону контраста письмо делается еще более строгим и величавым, а миниатюры еще более беспокойными и красочными. Это пленительная, острая игра форм не покидает нас от первого до последнего листа книги.

О времени выполнения миниатюр Киевской Псалтири

Автор статьи о владыке Михаиле Майков В.В. считал, что писец Псалтири Спиридоний жил в Киеве постоянно и что рукопись была заказана ему смоленским епископом в 1389 году при первом посещении Киева Михаилом, когда он возвращался в свите митрополита Киприана из Константинополя в Москву. "Тогда определится, - писал Майков В.В., - продолжительность и самого труда: с 1389 года по 1397 год, то есть Псалтирь была переписана и украшена лицевыми изображениями в течение восьми лет".

Ошибка Майкова В.В. относительно киевского происхождения писца снимает вопрос о начале переписывания рукописи именно в 1389 году, но вопрос о продолжительности изготовления Псалтири заслуживает специального рассмотрения. Была эта книга переписана и украшена в течение полутора лет, которые Спиридоний и его товарищи провели с митрополитом Киприаном в Киеве в 1396-1397 годах, или эта работа потребовала значительно больше времени?

Так как миниатюры Киевской Псалтири расположены на полях рукописи и, переписывая текст, каллиграф не зависел от рисовальщика, работу мастеров следует разграничить и вопрос о продолжительности переписки книги не смешивать с вопросом о продолжительности ее украшения. Переписка и украшение рукописи редко осуществлялись в Древней Руси параллельно. Переписывание текста обычно предшествовало работе миниатюриста. Такая последовательность была принята даже в тех случаях, когда рукопись украшалась не иллюстрациями, а только красочными заставками и инициалами: существуют рукописи, где пустые места, оставленные писцом для заставок и инициалов, не были заполнены рисовальщиком-декоратором. Аналогичная картина наблюдается в лицевом списке Хроники Георгия Амартола XIV века: в этой рукописи, украшенной 127 миниатюрами, есть несколько листов с местами для иллюстраций, которые не были выполнены.

Эти общие соображения и примеры, убеждающие, что сначала работал писец, а затем рисовальщик и миниатюрист, требуют выяснить для начала, сколько времен могло понадобиться протодиакону Спиридонию для переписывания текста Псалтири.

Если мы обратимся к русским средневековым книгам, писцы которых сообщили о времени, затраченном ими на переписку книги, то обнаружим, что какой бы объемистой и трудоемкой ни была рукопись, профессиональные писцы-каллиграфы и даже случайные переписчики-любители всегда укладывались в очень сжатые сроки. Остромирово Евангелие 1056-1057 годов – древнейшая русская рукописная книга, большая по формату и объему (294 листа) – переписано в основной своей части одним писцом, дьяконом Григорием, за неполные семь месяцев. Другая древня рукопись, несохранившаяся и только известная нам в списках, Книга пророков 1047 года, переписывалась писцом Упирем Лихим также семь месяцев. Галицкое Евангелие 1144 года – рукопись малого формата, древняя часть которой состоит из 228 листов, - написано, как указывает писец, в течение 15 дней. Апостол 1220 года, заказанный ростовским епископом Кириллом, - рукопись большого размера и крупного уставного письма на 240 листах – переписывался двумя ведущими писцами в течение трех месяцев. Новгородское Евангелие 1323 года – рукопись большого формата, на 219 листах, очень красивого, весьма тщательного письма – изготовлено писцом Иродионом за десять месяцев. Пролог XIV века из Пскова – книга большого формата, на 131 листе – переписан двумя писцами, попом Андреем и его сыном Кузьмой, за три месяца. Апостол рубежа XIV-XV столетий – рукопись большого формата, уставного письма, на 182 листах – переписан воздвиженским дьяком Кузьмой, работавшим в Москве или подмосковном Звенигороде, менее чем за четыре месяца.

Книги, переписывавшиеся полууставом, требовали еще меньше времени. Тактикон Черногорца 1397 года – памятник новгородского происхождения, большого формата, убористого письма, на 222 листах – переписан двумя монахами, Яковом и Пименом, за 24 дня. Фактически за шесть месяцев переписаны новгородским иноком Иовом Октоих 1435-1436 года и ровно за пять месяцев тверским дьяком Андреем Устав церковный 1438 года, а это рукописи, которые никак нельзя назвать, учитывая трудности текста и размеры, легкой работой.

Расчеты, произведенные Срезневским И.И. в отношении Остромирова Евангелия, показали, что в среднем писец переписывал за день 1,5 листа. Такую же цифру – от 1,5 до 1,7 листа – дают и другие книги, переписанные уставом, нередко стильным, красивым почерком, как и Киевская Псалтирь. Если, таким образом, мы допустим, что протодиакон Спиридоний переписывал в день 1,5 листа - а фактически, принимая во внимание малое число строк на листе и крупный почерк, он переписывал, наверное, больше, - то получится, что переписка Киевской Псалтири не могла продолжаться свыше пяти месяцев.

В конце XIV века, когда писалась Киевская Псалтирь, летоисчисление на Руси, особенно в такой византинизирующей среде, как московская митрополия и двор Кипринана, уже велось по сентябрьскому стилю, принятому в Византии, и дата окончания переписки Псалтири "в лето 6905" означает время с сентября 1396 года по август 1397 года. Поскольку нам неизвестно, когда именно Спиридоний приступил к своему труду – сразу после прибытия в Киев или некоторое время спустя, - мы лишены возможности уточнить начало работы по украшению законченной им рукописи художником-миниатюристом. Одинаково допустимо, что это могло иметь место еще в Киеве, то есть до августа 1397 года, и уже в Москве, после этой даты. Но как бы то ни было, нет оснований, подобно Майкову В.В., затягивать предполагаемые сроки выполнения миниатюр. Для этой работы требовалось больше времени, чем для переписывания текста, но не восемь лет. Условно мы можем датировать миниатюры Киевской Псалтири тем же 1397 годом, когда выполнена текстовая часть книги.

Читать продолжение старинной книги