Из книжного собрания
Александра Лугачева

Главная Каталог книг Древние книги История древних книг Старинные книги Антикварные книги Купим Доставка Архив сделок     
Путь:
Корзина 0 позиций
На сумму 0 руб.
Поиск в каталоге:
ищем:
в разделе:
автор:
стоимость: от до руб.
год: от до г.
язык:
   

Ни одна другая русская библиотека не была окружена таким ореолом таинственности, мифов и легенд, как средневековое книжное собрание московских князей, известное нам больше как Библиотека Ивана Грозного, ну или царская Либерея Ивана IV Васильевича. Поисками ее в подземельях Кремля, в подвалах дома Малюты Скуратова, в Коломенском и Александровской слободе, а также в старейших книгохранилищах и архивах России на протяжении нескольких столетий занималось множество ученых. И пока - без особых публичных успехов...

ПЕРЕЙТИ В ПОЛНЫЙ КАТАЛОГ СТАРИННЫХ И АНТИКВАРНЫХ КНИГ

Есть у меня в коллекции книга русского историка и археографа Сергея Белокурова, датированная 1898 годом, которая называется "О библиотеке московских государей в XVI столетии". В качестве одного из приложений в книгу входит литературный памятник "Сказания о Максиме Греке", где содержатся первые сведения о царской библиотеке. Это очень важный документ, поскольку является одним из шести официальных исторически упоминаний о Либереи, и при этом - самым ранним по времени. Собственно говоря, именно благодаря ему библиотека царя Ивана IV и попала в поле зрения историков.

Итак, библиотека Ивана Грозного: мифы и реальность... В "Сказаниях о Максиме Греке" сообщается, что московский великий князь Василий III "обрете в некоторых палатах бесчисленное множество греческих книг", заключенных в подземной книгохранительнице. Приглашенный из Афона ученый монах Максим Грек, увидев это книжное сокровище, якобы произнес, что даже у греков никогда не встречал подобного множества книг. Тут важно обратить внимание не столько на размер восхваляемой библиотеки, сколько на ее официального первого собирателя - Василия III Ивановича, первого русского князя, которого европейские коллеги стали именовать царем.

История библиотеки Ивана Грозного


То есть легендарная библиотека Ивана Грозного на самом деле является коллекцией его отца, Василия Третьего, правившего с 1505-го по 1533 год. И начала собираться фактически не при Иване Грозном и даже не при Василии, а еще в конце XV столетия при деде - Иване III. Значит, в нее вполне могли попасть самые первые европейские печатные книги - инкунабулы. Причем с точки зрения самой библиотеки это были уже довольно поздние книги. Почему..?

Да потому что согласно преданиям византийская принцесса Софья Палеолог, выходя замуж за Ивана III (отца Василия и деда Ивана Грозного), вроде бы как привезла на Русь в качестве своего приданого константинопольскую библиотеку, которую много веков собирали императоры Восточной Римской империи. Чтобы сохранить ее в деревянной Москве, где разрушительные пожары были частым явлением, будущая бабка Ивана IV Грозного призвала итальянского архитектора Аристотеля Фиораванти, который построил под Кремлем подземный ход и каменный бункер для греческих и латинских старинных книг из библиотеки (а заодно и несколько великолепных соборов, башен и крепостных укреплений).

А в Московском княжестве Софья Палеолог появилась лишь в самом начале ноября 1472 года. Стало быть, византийская принцесса должна была где-то хранить свое "ценное приданое" почти два десятилетия. Где она жила, известно: в столице Италии, куда Софью привез родной отец. А взял на полное довольствие Папа Римский, который вряд ли бы потом выпустил ценнейшую библиотеку из своих рук. Отец Софьи - Фома Палеолог - был младшим братом последнего византийского императора. Через семь лет после падения Константинополя перебрался в Рим, где коллегия кардиналов выделила ему жилье и средства на пропитание. Умер Фома Палеолог в 1465 году, через три месяца после смерти жены. Принцесса Софья, получившая в Риме новое католическое имя Зоя, с братьями осталась на попечении Папы Римского.

Как пробраться в заветный тайник с книжной Либереей, знали только сами великие князья и особо приближенные слуги. Но после смерти Ивана Грозного началось Смутное время, голод, гражданская война - и все посвященные в тайну книгохранилища погибли. Так и пылятся где-то в подземельях Москвы неизвестные поэмы Гомера, труды Аристотеля, Платона и древнейшие Евангелия, способные перевернуть всю историю христианства... Впрочем, существует версия, что легендарная библиотека Софьи в реальности не доехала до Москвы и в настоящее время пылится в сокровищнице Ватикана. То есть Либерея Ивана Грозного - не более чем миф. Неожиданный поворот сюжета? Вот как аргументирует ее кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России Санкт-Петербургского государственного университета Александр Филюшкин. Константинополь, где хранилась библиотека византийских императоров, турки захватили в 1453 году. Софье Палеолог тогда было 12 или 13 лет (и звали ее тогда иначе - Зоей).

Вывезти из Константинополя императорскую библиотеку Фома, вероятнее всего, не мог. Хотя в архиве Ватикана и сохранилось распоряжение папы римского о выдаче 700 дукатов на разгрузку кораблей Фомы, похоже, там была мебель и иная домашняя утварь. Отнюдь не древние книги, которых согласно легенде насчитывалось более 800 огромных фолиантов. Материальная помощь папы не обеспечивала Фоме шикарное существование. Сохранились рассказы современников, что тот постоянно жаловался на безденежье. А между тем продажа всего нескольких старинных книг из библиотеки могла бы сделать семейство Палеологов обеспеченными людьми. Дело даже не в ценности исторических знаний, а в том, что в "допечатные" времена книги были очень редки и дороги, а их переплеты и обложки инкрустировались драгоценными камнями и золотом. Собственно говоря, это - тоже одна из причин, почему на протяжении пяти столетий ведутся поиски Либереи Ивана IV... И самые серьезные исследования на эту тему за последние двести лет провели два человека: в XIX веке - теоретическое - историк Сергей Белокуров, в XX веке - практическое - археолог Игнатий Стеллецкий. С них, двух непримиримых антагонистов, пожалуй, и начнем!

Сергей Белокуров в поисках библиотеки Ивана Грозного


Вопрос, которому посвящено настоящее исследование, не новый: он уже был предметом специального изучения профессора Юрьевского университета Фридриха Клоссиуса, который более 60 лет тому назад (в 1834 году) напечатал на русском и немецком языках особую статью под заглавием "Библиотека великого князя Василия Иоанновича и царя Иоанна Васильевича". За девять лет перед тем (в 1825 году) Клоссиус осматривал московские и петербургские библиотеки и изучал находившиеся в них греческие и латинские рукописи, о коих некоторые сведения сообщил в речи своей "De vetustis nonnullis membranis, in bibliothecis Rossicis aliisque vicinis extantibus, promulsis" (Dorpati, 1827 год).

И после 1825 года он продолжал собирать сведения о сих рукописях, как в московских, так и в других русских библиотеках, и результаты своих розысков предполагал в 1830-х годах обнародовать в особом сочинении Iter Rossicum. Приобретенные им познания относительно греческих и латинских рукописей русских библиотек и дали ему возможность к некоторым положительным утверждениям о царской библиотеке. Его статья о ней не только имела большое значение в свое время, но и не утратила его даже и теперь; выводы же ее были приняты и повторялись с 30-х годов до настоящего времени всеми, кому только приходилось касаться этого вопроса: вслед за Клоссиусом все исследователи говорили о великом множестве у нас на Руси в XVI столетии греческих и латинских рукописей, которые в XVI-XVII веках погибли от неизвестной точно причины.

В таком положении находился в нашей ученой литературе вопрос о царской библиотеке Ивана Грозного XVI века до приезда к нам в Россию в 1890-1891 годах приват-доцента Страсбургского университета Эдуарда Тремера. Последний, прибыв в Россию с весьма ограниченными познаниями о библиотеке московских государей и XVI столетии, о существовании которой он только знал из одного "Нумизматического Словаря", познакомившийся с указанной статьей профессора Клоссиуса у нас в России, уезжая от нас, преподал наставление – как найти эту забытую нами библиотеку, именно предложил отыскивать ее под землей, в том или ином месте московского Кремля…

Статья г. Тремера, быть может, прошла бы бесследно и его совет не был приведен в исполнение, если бы года через два с половиной после нее не появилась в № 2 за 1894 год "Археологических Известий и Заметок" статья Забелина И.Е. под заглавием "Подземные хранилища московского Кремля". Кратко изложив сведения о поисках Эдуардом Тремером царской библиотеки XVI века и приведя общеизвестные свидетельства о ней Ниенштедта и списка профессора Дабелова, Забелин И.Е. изложил и свое заключение по вопросу о том: сохранилась ли она до нашего времени. По его мнению, она исчезла еще в XVI веке и вероятнее всего сгорела в московском пожаре 1571 года.

В своей статье Забелин И.Е. поместил также сообщенное ему Деммени М.Г. донесение заштатного московского пономаря Конона Осипова, поданное в 1724 году в Канцелярию Фискальных дел, о находящихся якобы в одном из тайников московского Кремля двух палатах, наполненных сверху до низу сундуками с неизвестными сокровищами. Хотя о свойстве или характере последних в донесении пономаря ничего не говорилось, оно несмотря на это многих заинтриговало, а Забелин И.Е. высказал предположение, не идет ли в нем речь о так называемом царском архиве XVI века, не скрывается ли последний в московском Кремле, в одном из его тайников, под землей?

Эта мысль нашла себе горячего защитника в лице Соболевского А.И. По его мнению, не только так называемый царский архив XVI века, но и библиотека Ивана IV Грозного находятся под землей, в московском Кремле, и что непременно должны быть предприняты раскопки в последнем, чтобы отыскать здесь эти памятники старины в виде ли "груды гнилья" или в виде вполне доступном для нашего изучения. С таким заключением Соболевский А.И. поместил свою статью под заглавием "Подземные палаты московских царей" в одном из номеров "Нового Времени" (№ 6479 от 13 марта 1894 года), статью, в которой излагал содержание предыдущей статьи Забелина И.Е.

До появления еще этих статей не раз останавливал я свое внимание на вопросах касательно библиотеки и архива царских XVI века, пришел к выводам совершенно противоположным тем, которые высказали Забелин И.Е. и Соболевский А.И. Поэтому когда появились указанные статьи их, я счел нелишним напечатать в "Московских Ведомостях" (от 8 апреля 1894 года, за № 97) свое мнение по этому вопросу, именно, что в московском Кремле под землей нет ни библиотеки, ни архива царских XVI века. Моя статья не убедила г. Соболевского в ошибочности его мнения и ответ свой он поместил в одном из номеров "Нового Времени" (от 14 апреля за № 6511).

Между нами завязалась полемика, принявшая такой тон, который заставил желать возможно ее скорого прекращения. С тем большею охотой я привел в исполнение это свое желание, что вполне убедился в бесполезности полемики для выяснения затронутых вопросов. Принятый г. Соболевским тон мешал спокойному обсуждению предмета речи, а обнаруженные им в статьях познания не давали надежды узнать что-либо новое касательно библиотеки Ивана Грозного или архива царского XVI столетия.

Вместо полемических статей я нашел более полезным написать особое исследование о спорных вопросах. От этого намерения не заставила меня отказаться и вышедшая по окончании моей полемики с Соболевским А.И. книга Лихачева Н.П. "Библиотека и архив московских государей в XVI столетии" (Санкт-Петербург, 1894 г.). Еще в марте 1894 года Лихачевым в Императорском обществе любителей древней письменности было сделано сообщение под заглавием "Царская библиотека в XVI столетии", о чем своевременно было помещено известие и в газете "Новое Время" и в специальном журнале "Археологические Известия и Заметки". По словам г. Лихачева изданная им в 1894 году книга и есть сей реферат, без сомнения дополненный и в начале и, особенно, в конце идущими и не идущими к делу материалами. Выводы г. Лихачева вызвали на заседании, как говорит отчет, "сильные возражения со стороны Васильевского В.Г., Кобеко Д.Ф. и Сырку П.А.", а по появлении их в свете не повлияли, как я сказал, на мое решение относительно необходимости писать особое исследование по этому вопросу.

Это коротенькое исследование г. Лихачева не удовлетворило меня по своему качеству, потому что фактические сведения по вопросу библиотеки Ивана Грозного почти все те же, которые находятся и в упомянутой выше статье профессора Клоссиуса, у митрополита Макария и Иконникова В.С, и, следовательно, не представляют ничего нового. Из соображений же автора иные таковы, что должны вызвать или сильное возражение, или улыбку… У г. Лихачева не встречаем и новой постановки вопроса: он идет по проторенному другими пути, вставляя только по местам свои замечания…

Вот ближайшие причины, вызвавшие появление в свете настоящей моей работы. Она закончена была мною несколько лет тому назад, но желание придать ей возможно лучший вид удерживало меня от печатания. С этой же целью извлечения из нее читаны были мною и в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете и на Рижском Археологическом съезде. Мне нигде и ни от кого не пришлось выслушать ни одного возражения, которое заставило бы меня изменить мнение по вопросу о царской библиотеке XVI века, а некоторые замечания, равно как и отзыв Соколова М.И. о сей работе (в рукописи), были приняты мною во внимание при издании и сделаны соответствующие изменения: или были приведены более сильные доказательства в пользу мнения, казавшегося недостаточно обоснованным у меня, или оно было изменено.

Первая глава настоящей работы посвящена речи о поисках Эдуардом Тремером царской библиотеки Ивана Грозного, или хотя бы каких-нибудь остатков ее из греческих, латинских и других иноязычных рукописей среди московских рукописных собраний. Этим, как я уже сказал, занимался еще профессор Клоссиус, который пришел к отрицательному выводу, что ни одна из иноязычных рукописей царской библиотеки XVI века не дошла до нас. По следам профессора Клоссиуса пошел и Эдуард Тремер, который, просмотрев в Москве означенные рукописи, пришел к тому же самому заключению, что и профессор Клоссиус. Но вопросом о том, когда и как составились настоящие собрания, не было ли в них в минувшем, и в XVII веках более рукописей, которые по тем или иным причинам не дошли до нашего времени и которые могли быть из царской библиотеки XVI века, и Клоссиус и Тремер совсем не занимались.

Вследствие этого рассказ о занятиях Эдуарда Тремера в московских рукописных собраниях иноязычных рукописей пришлось дополнить историей образования и постепенного роста сих собраний. Она должна была войти в состав моей работы и потому, что некоторые из русских исследователей (Снегирев И.М., Шевырев С. и другие) утверждали, что остатки царской библиотеки сохранились до нашего времени среди московских рукописей, например, Синодальной библиотеки. Эта история сама по себе сообщала данные для ответа на вопрос о существовании царской библиотеки XVI века и заставляла отказываться от ложных мнений, как, например, Тремера от предположения, что библиотека Ивана Грозного находится в Московском Главном Архиве Министерства Иностранных Дел.

Мною излагается история трех главных собраний иноязычных книг и рукописей, существовавших в Москве еще в XVII веке: 1) собрания Посольского приказа, а по его уничтожении Московского Архива Коллегии и Министерства Иностранных Дел; 2) Патриаршей, ныне Синодальной, библиотеки и 3) Московского Печатного двора, ныне Московской Синодальной типографии. Истории этих собраний касались различные лица и до меня, но в трудах их я встретил сведения недостаточно полные и верные, а иногда и ошибочные, в виду чего их известия пришлось проверять и пополнять собственными розысканиями среди архивных документов того или иного учреждения.

Так, для истории первого собрания (Посольского приказа) мною просмотрены все дела Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел, в коих было что-либо касающееся библиотеки сего учреждения; для истории Синодальной библиотеки просмотрены были все известные мне описи ее XVII-XIX веков, равно как и дела Московской Синодальной Конторы, касающиеся сей библиотеки; для истории Типографской библиотеки кроме описей ее XVII-XIX веков – дела архива типографии, относящиеся до ее библиотеки. На основании этих архивных данных и находящихся в нашей литературе сведений мною и изложена история образования и роста московских собраний иноязычных книг и рукописей. Она показала, что сих книг и рукописей в Москве в XVIII и XVII веках не было больше, чем теперь, и что почти все они за незначительным исключением (пять греческих рукописей и одна греческая печатная книга) поступили сюда в XVII, XVIII и XIX веках (Глава 1-я).

Вывод этот о поступлении иноязычных книг и рукописей в Москву главным образом в XVII столетии, показавший, что от предыдущего времени осталось только шесть греческих книг и рукописей, невольно вселял недоверие к рассказам о великом множестве в Москве в XVI веке в царской библиотеке греческих, латинских и еврейских рукописей, побуждая к пересмотру самих "свидетельств" о царской библиотеке XVI века, на которые обычно ссылаются в доказательство этого.

Обычная ссылка на слова Максима грека, якобы удивившегося громадности сей библиотеки, заставила привести в известность все сказания о нем, в коих именно излагались слова этого замечательного деятеля XVI века, причем в самом начале обнаружилось уже довольно позднее происхождение сих сказаний (в XVII веке). Для того, чтобы вывод этот был более убедителен, мною просмотрены были все известные доселе рукописи, содержащие слова, переводы и другие произведения Максима грека.

Изучение этих довольно многочисленных рукописей (общим число 243-х) нисколько не изменило первоначального вывода, а еще более укрепило его, так как ни в одной из 80 рукописей XVI века не нашлось ни одного подробного сказания о Максиме греке. Разбор сказаний со стороны содержания и отсутствие подобного приводимому в них отзыва Максима грека в каком-либо из его многочисленных произведений в достаточной степени показали его историческую недостоверность (Глава 2-я).

Подробный разбор двух иностранных "свидетельств" - показаний ливонской хроники Ниенштедта и списка профессора Дабелова побудил не доверять и этим двум рассказам (Глава 3-я). Новые данные о царской библиотеке XVI века, которые были указаны в самое последнее время (свидетельство Паисия Лигарида, "летописное" Строева П.М. и Степенной книги), оказались ничего не говорящими о рукописях царской библиотеки (Глава 4-я).

Из всего этого последовал вывод, объяснивший печальный результат поисков Тремера той Библиотеки Ивана Грозного, о которой говорит Ниенштедт и другие, состоявшей из 600 греческих, латинских и еврейских рукописей, он не мог найти потому, что ее не было… В виду такого отрицательного вывода в последней главе должны были быть даны наиболее достоверные сведения о библиотеках московских государей вообще. И в частности государей XVI века, составе и возможной ее судьбе, - по сохранившимся до нашего времени несомненным документам и известиям (Глава 5-я).

Таково содержание следуемых вслед за сим глав настоящей работы. В "приложениях" к ним помещены наиболее важные материалы, касающиеся настоящего вопроса, именно:

1) Все приведенные мною в известность и неизданные доселе в полном виде тексты сказаний о Максиме греке, о как и житие его, составленное в первой половине XVIII столетия Моховиковым С.Ф. Сказания эти и житие мною напечатаны потому, что они совсем неизвестны в нашей литературе, чтобы изданием их дать возможность всем ознакомиться с сими памятниками в полном их составе и получить ясное представление о характере их.

2) Описание греческих и латинских рукописей библиотеки Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел, среди которых Эдуард Тремер думал найти остатки царской библиотеки Ивана Грозного XVI века. Первоначально я предполагал поместить в своей работе только перечень сих рукописей с кратким изложением содержания. Вследствие же замечаний моего рецензента Соколова М.И. я решился напечатать хранящееся в Архиве описание сих рукописей, составленное в большинстве случаев Ундольским В.М. и которое я позволил себе дополнить только краткими замечаниями, касающимися вопроса о происхождении или принадлежности рукописи.

3) Перечень рукописей различных библиотек, содержащих слова или переводы Максима грека. Он включен мной сюда, чтобы желающие могли проверить сообщаемые мною во 2-й Главе сведения о сказаниях касательно Максима грека и знать, какие именно рукописи, содержащие слова и переводы Максима грека, мне известны.

4) Реестры книг и рукописи библиотеки Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел в 1784 году. Эти весьма любопытные реестры изданы мною для того, чтобы дать ясное представление о библиотеке Архива в 1784 году, об ее составе – какие именно печатные книги и рукописи были в ней в то время.

5) Каталоги иноязычных книг и рукописей Московской Синодальной библиотеки, 1773 года. Напечатаны в виду их важности и отношения к сообщаемым в 1-й Главе сведениям. Некоторые известия мне сообщены или стали известны по напечатании уже тех мест, к которым они относятся, вследствие чего я не мог ими воспользоваться в свое время и они мною помещены в "Дополнениях".

Кроме вопроса о царской библиотеке XVI века во время полемики, возбужденной издание донесения пономаря Конона Осипова о двух палатах, наполненных сверху до низу сундуками и находящихся в одном из тайников московского Кремля, - был поднятии обсуждаем еще другой вопрос – о так называемом царском архиве. Мое мнение и по этому вопросу решительно расходится с предположениями Соболевского А.И. В своих статьях, помещенных в "Московских Ведомостях", я уже касался этого вопроса, но специальная речь об этом будет предметом другой моей работы.

Сергей Белокуров, 21 июня 1898 года



Глава 1. О поисках в Москве в 1891 году Эдуардом Тремером царской библиотеки XVI века (начало)
В числе многочисленных рукописей университетской библиотеки голландского города Лейдена хранится одна, содержащая кроме нескольких песен Илиады Гомера (с 435 стиха VIII песни до 134 стиха XIII песни) еще гимны его в более полном виде, чем какое-либо другое собрание их, представляющая по общему отзыву специалистов большую научную ценность. Рукопись эта попала в город Лейден сравнительно недавно, только в прошлом столетии, а до сего времени находилась в Москве. Она была открыта профессором Московского университета Маттеи в 1777 году в Москве, и копия с нее тотчас была послана им голландскому филологу Рункену, причем профессором Маттеи не было указано, где находится ее оригинал. далее

Глава 1. О поисках в Москве в 1891 году Эдуардом Тремером царской библиотеки XVI века (продолжение)
До конца XVII века в Посольский приказ уже не поступало более ни печатных книг, ни рукописей на иностранных языках; в нем к этому времени было около 374 названий первых и около 23 вторых. До нашего времени дошел один документ, который представляет полный перечень всех книг и рукописей на иностранных языках, бывших в 1696 году в Посольском приказе. Эта роспись начинается с перечисления «книг старых», значившихся в переписной книге Посольского приказа, составленной в 1673 году, за которыми далее следуют книги, поступившие после этого года. В росписи 1696 года многих «книг старых», которые перечисляет опись 1673 года, уже нет; куда они делись, роспись 1696 года, дошедшая до нас в неполном виде, молчит. далее

Глава 1. О поисках в Москве в 1891 гoду Эдуардом Тремером царской библиотеки XVI века (окончание)
В 1674 году греческие рукописи и печатные книги были переданы с Иверского подворья и из Воскресенского монастыря в патриаршую ризную казну, где им в 1675-1677 годах монахом Евфимием и иеродиаконом Иоакинфом была составлена опись, легшая в основу последующих описей Патриаршей библиотеки. Всего оказалось на лицо 551 книга, в числе коих было греческих печатных - 75 и рукописных - 397, славянских рукописных - 44, белорусского письма - 3 и печатных латинских - 17, польских - 3, немецких – 8 и русских – 4. После составления этого каталога в патриаршую ризную казну вступили книги и рукописи, взятые в разное время во время нахождения их на Иверском подворье и в Воскресенском монастыре и не попавшие в эту опись 1675-1677 гг. далее

Глава 2. «Свидетельство» Максима Грека (начало)
О существовании у Московских великих князей и царей какого-либо собрания иноязычных рукописей мы не имеем решительно никаких летописных свидетельств. Ни одна из дошедших до нашего времени летописей не только не ведет какой-либо нарочитой речи об этих рукописях, о появлении их в Москве, присылке кем-либо, но и ни разу не обмолвливается при своих повествованиях каким-либо замечанием по их адресу, например, о гибели, уничтожении их при рассказе о многочисленных пожарах, опустошавших Москву в XIV-XVI веках. За этот период времени летописи говорят о 23-х пожарах Московского Кремля и ни в одном известии об этом ни разу не встречается какого-либо упоминания об иноязычных рукописях царской библиотеки. далее

Глава 2. «Свидетельство» Максима Грека (окончание)
Большая часть писателей отнеслась доверчиво к содержащимся в сказаниях о Максиме греке сведениям. Печатно заявили свое недоверие им только Ундольский В.М., митрополит Макарий и Голубинский Е.Е. Первый в своем «Очерке библиографических трудов в России» пишет, что «если верить сказанию о Максиме греке, то едва ли не его надобно считать первым нашим библиографом»… А изложив содержание сказания, он прямо заявляет, что «трудно этому поверить» и приводит два обоснования своего сомнения. Митрополит Макарий говорит, что «оба известные сказания о Максиме греке составлены у нас довольно поздно, уже к концу XVI века; не чужды очевидных несообразностей, и потому мало заслуживают доверия. далее

Глава 3. Хроника Ниенштедта и список Неизвестного, найденный профессором Дабеловым (начало)
Кроме сейчас разобранного русского свидетельства Максима грека о библиотеке великого князя Василия III мы имеем еще два свидетельства «иностранных» о библиотеке царя Ивана IV, которые точно так же повествуют о великом множестве в ней рукописей и при том не только греческих, но еще и латинских, и еврейских. Одно из этих свидетельств находится в ливонской хронике Ниенштедта, а другое есть список неизвестного лица, Найденный профессором Дабеловым и им сообщенный профессору Клоссиусу, издавшему его. Франц Ниенштедт родился 15 августа 1540 года в графстве Гоя, в Вестфальском округе. В 1554 году он прибыл в город Юрьев Ливонский и отсюда вел торговые дела с Россией, наезжая в Москву, Новгород и Псков. далее

Глава 3. Хроника Ниенштедта и список Неизвестного, найденный профессором Дабеловым (окончание)
Возможно, что пастору Веттерману и было предложено остаться переводчиком в Посольском приказе. Из этого возможного предположения и возникла легенда об осмотре Веттерманом библиотеки царя Ивана Грозного. Однако при рассказе об этом монаршем предложении остаться в Москве переводчиком естественен вопрос: для чего же? Ответ на это и давал рассказ Ниенштедта: Веттерман оставлен был для перевода книг. Каких? Царской библиотеки. Сочинить рассказ, передаваемый Ниенштедтом, было легко. Расположение царя Ивана IV Грозного к иностранцам, окружавшим его, было хорошо известно. На мысль о переводе книг могла натолкнуть история с Максимом греком, которая должна была быть известна и немцам. далее

Глава 4. «Свидетельство» Паисия Лигарида, «летописное», указанное Строевым П.М., Степенная книга и греческие книги, бывшие у Максима грека. Аркудий (начало)
Разобранными свидетельствами - Максима грека, хроники Ниенштедта и списка профессора Дабелова ограничивалось до последнего времени все то, что приводилось исследователями в доказательство существования библиотеки царя Ивана Грозного. Защитником этого мнения в числе прочих состоит Соболевский А.И., который в статьях библиотеке к старым доказательствам присоединил три новых: первое заимствуется из показаний Паисия Лигарида, жившего в Москве во второй половине XVII века, другое основывается на свидетельстве «летописного характера», сообщенном Строевым П.М. в «Библиологическом Словаре» и третье указывается Соболевским в Степенной книге при рассказе о московском пожаре 1547 года. далее

Глава 4. «Свидетельство» Паисия Лигарида, «летописное», указанное Строевым П.М., Степенная книга и греческие книги, бывшие у Максима грека. Аркудий (окончание)
Но и то добавление, которое мы находим в Степенной книге сравнительно с четьей минеей, не говорит в пользу царской библиотеки XVI века. Оно не говорит, что именно в ней сгорели греческие рукописи и мы имеем одинаковое право относить это ко всем трем указываемым хранилищам: 1) церквам, 2) «сокровищам царским», 3) «сокровищам святительским». Составитель Степенной книги называет сгоревшие греческие книги «святыми», «дивно и преизрядно украшенными». Эти эпитеты скорее всего подходят к книгам, которые находились в церквах, книгам богослужебным и вообще богословского содержания. Книги царской библиотеки (произведения классиков) не могли быть названы святыми, не могли быть дивно украшенными. далее

Глава 5. Состав царских библиотек в XVII веке. Что было в библиотеке Ивана Грозного? Судьба царских библиотек (начало)
Разобранными свидетельствами и ограничивается все то, что обыкновенно приводится, когда речь заходит о библиотеке Ивана Грозного и ее составе, в доказательство нахождения в ней громадного количества иноязычных рукописей. Так называемое «свидетельство» Максим грека ему не принадлежит и оно появилось только в XVII веке; не заслуживают доверия свидетельствам иностранцев: хронике Ниенштедта и списку профессора Дабелова, разъяснены были показания Паисия Лигарида, записи в минеи, отмеченной Строевым, и Степенной книги. В виду такого качества доказательств существующее мнение о великом множестве в царской библиотеке XVI века иноязычных рукописей нельзя не признать ничем не доказанным. далее

Глава 5. Состав царских библиотек в XVII веке. Что было в библиотеке Ивана Грозного? Судьба царских библиотек (окончание)
Мы имеем еще одну опись царского имущества конца XVI и начала XVII века, содержащую опись платья и всякой казны, и в том числе царской библиотеки, времени царей Федора Ивановича, Бориса Годунова и Василия Шуйского. Судя по тому, что в числе книг она указывает «книжку, в четверть, литовскую, письмо польское, святого Кирилла патриарха о вере, страница русского письма, а другая польского», под которою, весьма вероятно, разумеется «Казанье святого Кирилла патриарха иерусалимского», напечатанное в Вильне в 1596 году, следует, что настоящая опись составлена не ранее этого года. В тексте ее упоминается царевна Аксинья – дочь царя Бориса Годунова, а также вор Расстрига и русский царь Василий Шуйский. далее

Великая княжна Софья Палеолог
В 1994 году в Москве неожиданное продолжение получили события XV столетия, связавшие воедино историю Византии, Италии и Руси. В тот год эксперту-криминалисту Сергею Алексеевичу Никитину удалось реконструировать по черепу скульптурный портрет Софьи Палеолог, второй жены великого князя Ивана III. В процессе этой работы и возник огромный интерес к личности и судьбе женщины, родившейся в Византии, воспитывавшейся при дворе главы католической церкви в Риме и ставшей в конце XV века великой русской княгиней. Итог любопытнейших исследований в виде очерка историка Татьяны Дмитриевны Пановой, посвященного жизни Зои Палеолог (в православии - Софьи Палеолог) мы и предлагаем читателю. далее

Документальная история библиотеки Грозного
Библиотека Ивана Грозного не один десяток лет привлекает к себе внимание, как широкой публики, так и ученых-специалистов. Судьбу библиотеки пытались проследить Белокуров С.А., Лихачев Н.П., Соболевский А.И., Зарубин Н.Н., Слуховский М.И., Тихомиров М.Н., Шмидт С.О., Амосов А.А. и многие другие. Одни исследователи считали, что она сгорела в пожарах 1547, 1571, 1611 гг. Другие утверждали, что она разграблена поляками в Смутное время. Третьи уверены, что она растворилась в Синодальной и других библиотеках. Четвертые полагали, что "Либерия" хранится и по сей день в кремлевских подземных палатах. К последним принадлежал Игнатий Яковлевич Стеллецкий, неутомимый искатель библиотеки. далее

Мертвые книги в московском тайнике. Предисловие
Проблема таинственных "мертвых книг" в московском тайнике, известных под названием библиотеки Ивана Грозного, издавна привлекала к себе внимание, главным образом западных ученых, особенно же серьезно с начала ХIХ столетия, с момента открытия в России так называемого "списка Дабелова". Нашумевшая за границей статья профессора Фридриха Клоссиуса об этом открытии в России прошла незамеченной. Вообще, Запад с Америкой вместе проявили гораздо больше веры в историческую конкретность идеи, чем холодные умы русских скептиков-ученых. Большинство последних высказывалось в том смысле, что если подобное книгохранилище и существовало когда-либо, то не сохранилось до нашего времени - сгорело в один из московских пожаров. далее

Книжные предки Либерии
Термин "либерея" взят из Ливонской хроники рижского бургомистра Франца Ниенштедта. Так последний называл библиотеку, замурованную загадочным царем Грозным в московском тайнике. Московская подземная библиотека не является беспрецедентной в истории. Много библиотек, начиная с библиотек древнего Востока, находились или находятся все еще под землей, или намеренно туда запрятанные, или засыпанные неумолимым Хроносом. Немало подземных библиотек и архивов Востока вскрыто раскопками европейских ученых экспедиций, главным образом, в ХIХ столетии. Большой, думается, интерес представляет сравнить эти таинственные "мертвые книги" Востока с такими же 500-летней давности в московском тайнике. далее

Царевна Софья Палеолог. Последние...
Византия стоит особняком в истории. Она обладает своим собственным резко выраженным лицом, но лицом застывшим, как бы окаменевшим. У византийцев, по характеристике Гиббона, "безжизненные руки", держащие мертвые богатства предков, "вялые умы", за десять веков ни одного открытия. Их история кажется бесстрастной, что не мешало их царскому трону стоять в потоках крови. Среди Палеологов находим ряд библиофилов и людей пера. Перу, например, Михаила Палеолога принадлежит автобиография и устав монастыря Димитрия Солунского; Мануилу II Палеологу - подлинное педагогическое сочинение. Владельцы крупных библиотек, императоры Андроник Палеолог и Кантакузен, посвятив себя Афону, передали ему, свои собрания книг. далее

Софья - королева русская
Помолвка была совершена в соборе Петра и Павла, потом состоялся прием у папы. Послы присутствовали на секретном заседании консистории. Тут они представили незапечатанную грамоту великого князя на небольшом пергаментном листке с подвижною золотою печатью. На грамоте значилось несколько слов на русском языке: «Князь Белой Руси Иван, ударяя себя в лоб, шлет привет великому Сиксту, римскому первосвященнику и просит оказать доверие его послам». Послы поздравили папу с восшествием на престол и поднесли подарки: мантилью и 70 собольих шкурок. Папа хвалил князя за то, что тот принял флорентийскую унию и выразил желание на брак с христианкой, воспитанной под сенью апостольского престола. Была выражена особая благодарность за подарки. далее

В Москву! На трон!
Для какого дела Сикст IV "помог" Софье 6 тысячами золотых, о которых гласит надпись? Для торжественного шествия в Москву - на трон! И папа Сикст IV и кардинал Виссарион были наперебой с царевной любезны и обязательны. Виссарион 24 июня 1472 года вручил Софье внушительные рекомендательные письма, а папа такие же грамоты через три дня. Самое же важное - папа выдал Софье солидные подъемные. Архивный документ об этом от 20 июня 1472 года. Пирлингом разыскан в римском государственном архиве. Собственно, это платежный документ трех кардиналов, главных инициаторов крестового похода, на который было собрано 6400 дукатов. далее

Софья Палеолог на русском троне
Отбросив монголов назад, в Азию, Московская Русь смогла, наконец, вдохнуть в себя живительное веяние европейского Ренессанса. Русский народ должен был сделаться учеником Европы и воспользоваться плодами ее прогресса. Рассматривая брак великого князя Ивана III с царевной Софьей Палеолог с этой стороны, мы не можем не признать его выдающимся явлением русской истории. В Западной Европе в это время было чему поучиться: в Италии Ренессанс был в разгаре. Центром Возрождения являлся Рим. Недаром папа Николай V собрал здесь величайших художников и талантливейших ученых своего времени, основав Ватиканскую библиотеку и дав могучий толчок развитию знаний и искусства. далее

Московский тайник
После пожара 1473 года, первого грозного московского предостережения великой княгине Софье Палеолог, юные брат и сестра Палеологи вкупе с многоопытным в пожарном деле Иваном III думали-гадали: как быть, что делать, чтоб спасти от огня и лихих людей благополучно прибывшую в Москву бесценную царскую библиотеку, это негласное приданое царевны-гречанки. Андрей и Софья, несомненно, настоятельно доказывали Ивану III, что единственный способ спасти сокровище - это поместить его в специальный подземный каменный сейф, а Кремль превратить в неприступный, с подъемными мостами средневековый замок. Но где взять зодчего, способного на это большое дело? далее

Генеральный архитектор Москвы
Генеральный архитектор Москвы - это гениальный итальянец Петр Антонио Солари. Однако, хотя он и «гениальный», но русским историкам мало или совсем неизвестен. Как иначе объяснить, что в капитальном двухтомнике "Опыт русской историографии" Иконников В.С. о нем совсем не упоминает? Впрочем, в названном "Опыте..." не упоминается вовсе ни один из героев нашего труда: ни Петр Солари, ни Ниенштедт, ни Иван Федоров, ни Конон Осипов, ни Дабелов, ни Тремер не нашли себе места в его обширном "Опыте...". Петр Антонио Солари был на примете у Аристотеля Фиораванти уже подростком 14 лет. Аристотель ценил его способности и трудолюбие и увез его с собой в Москву как многообещающего сотрудника и возможного преемника. далее

Либерея с неба
Иван III первый принял титул царя и герб двуглавого орла Византийской империи, принесенный туда от хеттов. Иван III оказал огромную услугу истории и отечеству, приютив у себя в подземном Кремле своеобразное, беспрецедентное в истории "приданое" Софьи Палеолог в виде ядра библиотек византийских царей и патриархов. Он оставил своему сыну от Софьи Василию огромное богатство, которому рачительно составил реестр и опись, но в которых ни словом не обмолвился о таинственном греческом культурном сокровище, совсем, казалось, забытом и никому при дворе не нужном. Да так оно, в сущности, и было. Для Ивана III книжное иноязычное собрание в заколоченных ящиках было чуждо, а для Софьи - раз оно было надежно укрыто от огня и лихих людей, то и ладно. далее

Шемякин суд
Максим Грек выработал в себе прямой, открытый характер: аскетизм сделал его неподкупно честным, правдивым человеком, для которого говорить правду когда бы то ни было и пред кем бы то ни было составляло стихию его жизни и деятельности. Полученное Максимом высокое научное образование облагораживающим образом отразилось на всем его характере. Максим вообще мало знал жизнь, а явившись в Россию, страну дотоле ему совершенно неизвестную, он, естественно, оказался в положении человека, для которого все представлялось новым и неизвестным. А что касается до всякого рода интриг, которыми так отличался московский двор того времени, то Максим, по особенностям своего характера, совершенно не был подготовлен к ним. далее

Ищите женщину
Около двадцати лет прожил великий князь со своей женой Соломонией Юрьевной Сабуровой. Но продолжительный брак не осчастливил их потомством. Неплодие жены сильно огорчало князя, который желал иметь преемником на престоле своего сына. В нем созрела мысль о разводе и вступлении в новый брак. Бояре выразили одобрение, Митрополит Даниил посоветовал великому князю обратиться за разрешением к восточным патриархам, но патриархи и Афон ответили отказом. Тогда митрополит Даниил, на свой страх и риск, допустил развод, вопреки ясному учению Евангелия и всем церковным правилам. 28 ноября 1525 г. Соломония была насильственным образом пострижена в монашество под именем Софии и отправлена в Суздальский Покровский монастырь. далее

Спор о мертвых книгах
Царская библиотека ХVI века состоит из двух: греческой библиотеки Софьи Палеолог и, так сказать, европейской - собственной библиотеки Грозного. Общей особенностью писаний о библиотеке Ивана Грозного в ХVIII и ХIХ столетиях является смешение понятий библиотеки Софьи Палеолог и Ивана Грозного, библиотеки царской и царского архива, и полное отсутствие ясного и отчетливого представления о том, что так называемая «библиотека Грозного» в своей первооснове восходит к XV веку и находится ныне в московском подземном тайнике. Исследователи этого вопроса обычно начинают от «печки», от библиотеки так называемой «великокняжеской», якобы остававшейся без всякого употребления еще в княжение Василия III. далее

Франц Ниенштедт
Франц Ниенштедт, или Ниенстеде, как он сам называет себя в своих «Записках», родился 15 августа 1540 года в графстве Гоя, в Вестфальском округе и прибыл в 1554 году в Дерпт, где посвятил себя торговле. Отсюда он впоследствии вел значительные торговые дела с Россией. По поводу их принужден был часто предпринимать поездки в Москву, Новгород и Псков, чем положил основание к позднейшему своему благосостоянию. В 1571 году переехал в Ригу, сделался здесь бюргером, 21 августа того же 1571 года женился на вдове купца Ганса Крумгаузена. Прожив здесь немалое число лет, он только что решился выстроить для себя удобный дом в своем поместье Зуецеле и маленькую церковь на близлежащей горе святой Анны, собираясь на покой. далее

Книги подземной Либереи
Уже при Иване Грозном книги продавались в Москве на "торжищах". Об этом говорится в предисловии к "Апостолу" 1564 года. Существовал даже так называемый "книжный ряд", где торговали книгами попы и дьяконы. Сверх того, торговля книгами производилась и в "овощном ряду", а также в лавках, торговавших церковными предметами. Но то были рукописные книги. Печатные же появились на "торжищах" как товар только в конце XVI столетия. Новый товар, конечно, возбудил громадный интерес среди покупателей. Продавались печатные книги не только на "торжищах", но и на Печатном дворе. Спрос на печатные издания в конце ХVI века был большой. далее

Архив Ивана Грозного
Во времена царя Ивана IV Грозного господствовала духовная литература, но уже делаются попытки и в другом роде. Не говоря уже об опытах в обработке исторического материала и стремлении к изучению общей истории, в ХVI веке появляются в Москве переводы польских хроник и космографий, начинают организовываться архивы, определенную физиономию получает царский архив. В описании царского архива 1575-1584 гг. упоминается, что в ящике № 217 хранится, между прочим, перевод летописца польского и космографии, причем замечено: «Отдан государю». Полагают, что это был перевод хроники Бельского и его космографии. далее

Драма жизни Ивана Друкаря
Быстрый рост Московской, национально определившейся, хотя и молодой еще, державы, поставил на очередь между другими и ряд культурных проблем, в том числе и вопрос о книгопечатании. В XVI веке публицистика обходилась рукописными копиями. Иначе обстояло дело с книгами религиозного содержания, которые переписывались тысячами, но при этом портились через ошибки и переделки безбожно, о чем свидетельствует сам Иван Федоров: "Мали обретошася потребни, прочи же вси растлени от переписующих". Когда об этом осведомился Иван Грозный, он стал «помышлять, как бы изложити печатные книги, якоже в Греках и Венецыи и во Фригии и прочих языцех». Таким образом, московское правительство пришло к убеждению, что книги необходимо печатать. далее

Девятый вал
Исчезло большое собрание книг, найденное во дворце Василия Ивановича и еще существовавшее при Иване Грозном. Оно составилось из редких греческих книг и даже книг еврейских и латинских. Когда и как составилась эта библиотека, положительно неизвестно. Так безнадежно обстояло дело с библиотекой Ивана Грозного всего каких-нибудь 70 с небольшим лет тому назад. А ныне? Ныне дан обстоятельный ответ на эти вопросы в первом томе "Мертвых книг". Задача настоящего, второго тома "Мертвых книг" - проследить судьбу библиотеки или воздыханий по ней на протяжении веков после смерти Грозного, вплоть до генеральных раскопок библиотеки в советские дни. далее

Молва
Население Москвы после смерти Ивана Грозного и Бориса Годунова о судьбе царской библиотеки ничего не знало и не ведало: в Кремле ли она, в селе Коломенском, в слободе Александровской, или на Белоозере - бог весть. Да и правители новой династии о ней решительно позабыли, а кто еще помнил, предпочитал молчать - как бы чего не вышло!.. Да и что толку, даже если б книги извлечь? Хлопотно, да и книги-то все иноземные, на чужих, непонятных языках. Надобно переводчиков, а где их взять? Ведь и сам Грозный царь не мог их сыскать. Только удивительное дело - память о потайном подземном книгохранилище в московском тайнике продолжала тлеть и все глубже пускать корни, только не на родной почве, а в Европе! далее

Дьяк Василий Макарьев в тайнике
Существует советский фильм с таким названием, очень характерным. Он заставляет вспомнить один персонаж из времен царя Алексея Михайловича - его старшую дочь царевну Софью Алексеевну. Это была подлинно девушка с характером - с сильной волей и пылким воображением, умная и любознательная, писательница. Она была еще подростком, когда своим человеком и даже, как говорили, «секретарем», у ее отца был внушительного вида монах-грек, митрополит Газский. Паисий Лигарид, враг патриарха Никона, свергнутого царем, и сам кандидат в патриархи на место поверженного. Софья рано стала интересоваться придворными событиями и даже, по мере сил и возможностей, государственными делами. далее

Звонарь Конон Осипов и "поклажа"
Центральной фигурой XVIII века, связанной с подземным Кремлем и его сундуками, выступает звонарь с Пресни, упомянутый Конон Осипов. Чем был дорог ему Кремль? Многим, но особенно таинственными "сундуками до стропу", безраздельно пленившими воображение скромного пономаря. Никакого представления о библиотеке Ивана Грозного и царском архиве, как таковых, Осипов при этом не имел. "Сундуки до стропу" неизвестно с чем, неведомая «поклажа», бог весть когда и кем и ради чего туда запрятанная, - вот та кремлевская тайна, относительно которой умирающему другу был дан обет молчания. Миновало уже пять лет со дня смерти Макарьева в 1697 году, но и в голову Осипову не приходило нарушить священный обет. далее

Камень в воду
Из Страсбурга неожиданно явился в Москву в 1891 году доктор Тремер. Своей целью он ставил нечто ошеломившее ученых: отыскать в Московском Кремле библиотеку Ивана Грозного! Да не как-нибудь, а как раз путем раскопок, единственно, надо признать, правильным путем. Москва, особенно ученая, не верила глазам своим: иноземный ученый, в Москву, искать, даже раскапывать какую-то мифическую подземную библиотеку Грозного в Кремле! Тремер, видимо, тщательно изучил вопрос о библиотеке у себя дома: в Москву он явился со строго, заранее выработанным планом: разыскать в Кремле церковь Лазаря, а под ней уже - библиотеку Грозного! Последняя служила основной целью его приезда. далее

Поднятая нить
Обрезанная смертью императора Александра III в 1894 году, исследовательская подземная нить была поднята автором в 1909 году и с тех пор, вплоть до текущего момента, она не прерывалась. Кульминационным пунктом является 1934 год, когда по инициативе великого Сталина сделано то, чего не могли сделать века: если 200 лет назад в основную магистраль Кремля - макарьевский тайник - ворвался звонарь с Пресни, то в ХХ веке - советский спелеолог. Аристотелевский книжный сейф Софьи Палеолог в подземном Кремле не иголка в сене, в подземной тесноте и темноте ему некуда уйти и негде укрыться, он, так сказать, выведен на свежую воду, будучи атакован со всех сторон. Одно слово - бери плод рукою. далее

Тайны архивных башен
Служебный доступ в архивные башни Кремля и Китай-города являлся важным этапом в истории поисков путей к кремлевской подземной тайне. На одном из заседаний указанного Археологического съезда в Новгороде в 1911 году я выступил с докладом "К десятилетию Комиссии по разбору и уничтожению документов Московского губернского архива старых дел", основанной в ноябре 1899 года. Слова "уничтожение документов" нещадно резали археологическое ухо. Вступая в комиссию, я давал себе зарок не присудить к уничтожению ни одного архивного документа. Позже, однако, я убедился в своей наивности: в башенных архивах было действительно немало хлама (например, пухлые вязки коммерческого суда), которые подлежали "уничтожению". далее

По ступенькам вглубь
Молодая энергия требовала бешеных (ныне я бы сказал "метростроевских") темпов научно-исследовательских работ по отысканию библиотеки Ивана Грозного. А на деле она встречала на каждом шагу ученые "баррикады" то в лице Археологического института, то Археологического общества и даже собственного детища - новоявленной комиссии "Старая Москва". Родилась мысль - создать новое, собственное, ученое общество, специально устремленное на изучение катакомб Москвы и Кремля. По этому делу я вошел в контакт с работником Губернского правления Способиным В.Г. Общество создалось как бы само по себе, удивительно легко и гладко. далее

Сезам, отворись!
Выступления о библиотеке Ивана Грозного в Русском Военно-историческом обществе в Петербурге не могло не привлечь внимания со стороны Московского отделения, членом которого я состоял. Вполне натурально было обратиться в это последнее с ходатайством об исхлопотании права на раскопки в Кремле в поисках библиотеки Грозного. Московское отделение с готовностью пошло на это. Оно обратилось в дворцовое управление о разрешении для меня осмотра кремлевских стен с их подземельями. Ответ последовал: "Заведующий придворной частью в Москве князь Оболенский разрешил действительному члену Общества Стеллецкому И.Я. произвести с научной целью осмотр кремлевских стен и башен, за исключением подземелий Кремля". далее

По ступенькам вверх
Разуверившись в возможности склонить на свою сторону какое-либо учреждение (как это удалось в свое время с архивом юстиции), а также убедившись, что из прессы ничего, кроме шума ("шумихи"), выйти не может, я остановился на мысли обращаться непосредственно к разным влиятельным и ответственным лицам в отдельности. Таких обращений за первые десять лет в советской Москве насчитывается целый ряд: по ним, как по ступенькам невидимой лестницы, обращался я все выше, стучась в те или иные двери и твердо памятуя древний лозунг: "Толцыти и отверзется". Первая такая "дверь", куда я постучался 29 декабря 1924 года, был председатель Моссовета - "наш почтенный городской голова", по характеристике Покровского М.Н., направившего меня к нему. далее

Немецкий трюк
Пикантное предложение поступило из Кельна, от немецкого инженера Макса Фридерсдорфа, который писал: "Глубокоуважаемый профессор Стеллецкий! Прилагаемая при этом вырезка газетной статьи "Подземный Кремль" дает мне повод довести до Вашего сведения, что я при помощи моих разведывательных приборов буду в состоянии точно определить местонахождение тех или иных предметов в подземном Кремле, а также глубину их залегания. Дабы доказать, что я предлагаю услуги не ради ожидаемой выгоды, представляю себя и свой прибор единственно из интереса к делу, прилагаю ряд положительных отзывов о производимых мною работах при помощи системы биологического самоочищения сточных вод. далее

ЦК ВКП(б): стук в высокую дверь
Миновало еще четыре долгих года. Наконец, я решил постучать в самую труднодоступную дверь, взобравшись по ступенькам на самый верх - в ЦК ВКП(б). "По долгу совести советского ученого и гражданина довожу, в лице Вашем, до сведения Советского правительства о нижеследующем. Советская наука, в частности - история материальной культуры, не отстающая, в общем, от действующих темпов социалистического строительства, не является, однако, свободной от всяких "белых пятен", каковыми надо признать, между прочим, вопросы: 1. О библиотеке Ивана Грозного; 2. Об исторических кладах; 3. О газоубежищах и 4. О "плохо лежащих" полезных ископаемых. далее

Дневниковые записи Игнатия Стеллецкого о раскопках в подземельях Кремля
Да. Синюю птицу ухватил за хвост! Хотя бы не вырвалась! В 10 часов 13-го уже сидел в заповедном Кремле, в комендатуре, ожидая Петерсона, который задерживался. Скоро пришел и вежливо поздоровался - высокий, представительный, в шинели и фуражке. Быстро позвал в кабинет. - Я хотел побеседовать с Вами по поводу подземных ходов. К тому же Вы и Сталину писали. Интересуется ими и товарищ Енукидзе. Как-нибудь сойдемся, поговорим. Я интересуюсь ими, правда, больше с практической стороны, чем с научной. Я с 1920 года комендант Кремля и постоянно слышу о них. Я обращался за справками к многим ученым. Все говорят, что могли быть, но в течение веков вся почва перерыта и они уничтожены, пройти по ним нельзя. далее

Исследование Киевской Псалтири 1397 года
Необходимость полного издания Киевской Псалтыри 1397 года, а также исследования об этом выдающемся памятнике назрела уже давно. Выполнение задачи тормозилось, однако, тем, что аналогичные, но более древние византийские рукописи не были опубликованы. Лишь изданные за последние годы Псалтирь из монастыря Пантократора на Афоне, отрывок рукописи из Парижской национальной библиотеки, Бристольская Псалтирь и Лондонская Псалтирь 1066 года из Британского музея, а также предварительная публикация рисунков Псалтири, хранящейся в монастыре святой Екатерины на Синае, образовали прочный фундамент для изучения русской рукописи. далее

Очерк истории библиотечного дела в России
Русские люди еще в глубокой древности с уважением относились к книге. В распространении книг большая роль принадлежит библиотекам, которые стали возникать на Руси еще в XI веке. Первая русская библиотека, известная нам, была основана князем Ярославом Мудрым в 1037 ходу в Киеве при Софийском соборе. Участие в развитии библиотек в России принимали писатели, ученые, государственные и общественные деятели: Татищев В.Н. в области библиотечного дела, Новиков Н.И., открывший бесплатную читальню в Москве, великий математик Лобачевский Н.И. в библиотеке Казанского университета, Герцен А.И., организовавший в 1837 году библиотеку в Вятке, Крылов И.А., Сопиков В.С., Собольщиков В.И. в Петербургской публичной библиотеке. далее

Начало книгопечатания в Москве и на Украине
В 1947 году увидела свет диссертация библиографа и историка книги Антонины Сергеевны Зерновой, в которой были сделаны весьма смелые выоды: Иван Федоров не был первым московским печатником в 1564-1565 годах, до него в Москве уже функционировала весьма успешно анонимная типография. Именно она, вероятне всего, была сожжена, а Иван Федоров бежал из Москвы, опасаясь повторения данного события. При этом Федоров увез из Москвы 35 гравированных досок, значительная часть которых была использована им в заблудовских, львовских и острожских изданиях. Некоторые доски оставались в работе и после смерти Ивана Федорова, причем некоторые - на протяжении 200 лет... далее

Профессор Некрасов А.И.: Александровская слобода и село Коломенское
Подмосковные села Древней Руси иной раз бывали интересны в том отношении, что имели при себе усадьбы-резиденции то на летнее или праздничное время, а то и на более значительный срок. В таком случае они существенно отличались от сел, состоявших в качестве хозяйственных статей. Село-резиденция требовало обеспечения жизни в разных отношениях, и со стороны довольства, и со стороны удобства, и со стороны удовольствий, красоты, пышности, и богатства, соединявшихся с самым понятием резиденции. Усадьба наполнялась хоромами и дворцами, соборными и малыми церквами, обносилась стенами с воротами, башнями, бойницами, снабжалась мостами и всевозможными хозяйственными постройками. далее





Реставрация старых книг Оценка старинных книг Энциклопедия букиниста Русские писатели Библиотека Ивана Грозного История русских книг