Термин "либерея" взят из Ливонской хроники рижского бургомистра Франца Ниенштедта (1540-1622 гг.). Так последний называл библиотеку, замурованную загадочным царем Грозным в московском тайнике.

ПЕРЕЙТИ В ПОЛНЫЙ КАТАЛОГ СТАРИННЫХ И АНТИКВАРНЫХ КНИГ

Московская подземная библиотека не является беспрецедентной в истории. Много библиотек, начиная с библиотек древнего Востока, находились или находятся все еще под землей, или намеренно туда запрятанные, или засыпанные неумолимым Хроносом. Немало подземных библиотек и архивов Востока вскрыто раскопками европейских ученых экспедиций, главным образом, в ХIХ столетии. Большой, думается, интерес представляет сравнить эти таинственные "мертвые книги" Востока с такими же 500-летней давности в московском тайнике.

МЕРТВЫЕ КНИГИ ВОСТОКА

ТЕЛЬ-АМАРНСКИЙ АРХИВ. Тель-Амарна служила резиденцией фараону Аменхотепу IV, жившему в XV веке до нашей эры. Что послужило толчком к важному открытию? Хищнические раскопки феллахов, промышлявших продажей предметов древности. Заступ одного из грабителей ударился о кирпичный свод, издавший звук пустой бочки. Свод был проломан, в отверстие виднелись какие-то ящики, загружавшие большую комнату до сводов. Ящики были набиты глиняными табличками, сплошь испещренными клинописью. Открытое в Тель-Амарне огромное собрание архивных документов заключает переписку между влиятельными князьями Передней Азии и египетским двором около 1400-1360 гг. до н.э.

БИБЛИОТЕКА АШШУРБАНИПАЛА. Ассиро-вавилонская клинопись достигла апогея своего развития при знаменитом ассирийском царе Ашшурбанипале (669-633 гг. до н.э.). Ашшурбанипал собрал величайшую в древности библиотеку в 20 тысяч табличек. Столицей Ассирии при Ашшурбанипале служила Ниневия. В ней царю принадлежали несколько дворцов. Среди них один старый дворец Сеннахери ба, деда царя (705-681 гг. до н.э.). Этот дворец был отведен под клинописную библиотеку, собиравшуюся Ашшурбанипалом много лет. Была ли эта библиотека подземной, трудно сказать. Английский археолог Лейярд, производивший в 1845-1846 годах ее раскопки, не сообщает никаких данных для суждения о том.

НИППУРСКИЙ АРХИВ. Что такое Ниппур. Библейский город Хална (ныне деревня Хуффар) был расположен на реке Ховар (ныне Кабара), в Месопотамии. На берегах Ховара некогда сидели и плакали иудеи, насильно выселенные из родной земли. Эта область в библейские времена называлась "земля Сеннаар". Американцы, вообще падкие до проблем библейской археологии, заинтересовались в 1880 году Сеннааром и направили туда научно-исследовательскую экспедицию Пенсильванского университета. Таких экспедиций с 1886 года на протяжении 15 лет было проведено несколько, под руководством профессора Гильпрехта.

Подведя итоги всему проделанному, Гильпрехт пришел к выводу, что наивысшая точка в Ниппуре должна знаменовать библейскую вавилонскую башню, а рядом с нею храм Белаб. К югу от последнего констатирована храмовая библиотека и тут же, несколько вправо от ворот храма - храмовый архив и сокровищница. Библиотека и архив разрушены эламитами («яфетидами», по терминологии академика Марра Н.Я.) в III тысячелетии до н. э.

Раскопками было добыто 60 тысяч клинописных табличек и среди них фрагмент сказания о потопе (2100 лет до н.э.). Размещена была эта огромная библиотека в 70 больших комнатах. Чрезвычайно интересно, что на глубине 36 метров, в доисторическом культурном слое, было обнаружено подземное помещение с «мертвыми книгами» типа московского тайника.

ХЕТТСКИЙ АРХИВ. Богатейший архив хеттской клинописи открыт Винклером в 1905 г. в Богазкее. Богазкей - захолустная деревушка в Малой Азии, на месте хеттской столицы Хатти, близ Ангорыв. Раскопками на склонах богазкейского холма Винклер в 1905-1906 гг. открыл не только следы «кремля» в виде стен и башен, но и целые россыпи глиняных табличек с клинописью XV-ХIII веках до н.э.

КАИРСКАЯ БИБЛИОТЕКА. Мусульман нередко упрекали в невежестве, и напрасно. Это доказывается их любовью к книге и огромными усилиями по собиранию выдающихся книгохранилищ.

В Египте, во владениях мавров, в Испании, Сирии, Бухаре, Самарканде, как и во многих других городах и государствах, подвластных Корану, принцы и вельможи заводили у себя большие библиотеки. Среди предшественников Ивана Грозного надо назвать серьезного его соперника в Х столетии Аль-Хакема, прозванного Аль-Мостажиер, халифа Коркуанского.

Он посылал в Сирию, Египет и Персию своих агентов для описания и покупки драгоценных манускриптов за любые деньги. Дворец-библиотека Аль-Хакема неизменно был открыт настежь для всех ученых и писателей. А библиотека была внушительной - 600 тысяч книг - в сорока залах! Особо ценными были драгоценные сборники автографов в богатых переплетах. В 1080 году драгоценная библиотека Аль-Хакема была растащена турецкими солдатами, солдаты тащили книги за недоданное им жалованье.

Правительство задолжало не только солдатам, но и визирю (5000 динариев). На покрытие долга визирь увез себе книг на 25 верблюдах, стоимостью 150 тысяч динариев. Вскоре в бурном течении событий дом визиря со множеством книг был разгромлен. Книги варварски уничтожались. Богатые переплеты шли на обувь для невольников и солдат, а самые книги жгли на кострах, топили в Ниле или спешно расхищали, кому не лень, другие государства.

Остатки гигантской библиотеки были свалены в огромные кучи вне городских стен. Ветры засыпали их пылью и песком, образовав целые насыпи, известные под названием «книжных холмов».

В Дамаске при взятии города в 1358 году древних книг оказалось столько, что победители не находили, куда их девать. Частью их свалили в протекающую в городе реку Бараду, запрудив ее, частью - за городом. Образовались насыпи, по которым пехота и конница, как говорят, проходили несколько дней. Зато уцелевшие «мертвые книги» Востока, попав в научную обработку позднейших представителей науки Запада, помогли нам дешифровать не одну загадку седой старины.

МЕРТВЫЕ КНИГИ ГРЕЦИИ

БИБЛИОТЕКА ПТОЛОМЕЕВ. Судьба библиотеки Птоломеев особенно больна сердцу истинных библиоманов. Одним из основателей ее был Федор Киренаки, Птоломеи посылали его скупать книги по всей Греции.

Когда и где в Греции появилась впервые настоящая книга? В Афинах в VI веке до нашей эры. В V столетии до нашей эры обычным материалом для письма служили папирус и кожаные свитки, в Италии - льняное полотно. Важным стимулом для развития книжного дела в Греции и Риме послужила Александрийская библиотека, предъявившая огромный спрос на переписчиков и папирус. Тогда же были выработаны правила. Поля в свитках были обязательны, ограничивался произвол в установлении длины свитков. Длина свитков для наиболее роскошных изданий допускалась до 14-16 метров. Обычная же длина свитков была принята в 25 сантиметров (для папирусных свитков). Уникальным являлся экземпляр в 5 сантиметров, содержавший эпиграммы. Гиперболизмом надо признать печатный экземпляр "Илиады", вмещавшийся в ореховой скорлупе.

Свитки из кожи носили название кодексов (содех). Город Пергам усовершенствовал выделку кожи, обрабатывая ее с обеих сторон, откуда название пергамент. Пергамент можно было удобно сложить и запросто носить в кармане. Кодексы дошли до нас с I века и до III столетия нашей эры. Для литературных (не деловых) целей кодекс стал применяться, по-видимому, с I века до нашей эры. Очень удобен был кодекс в путешествии и уж прямо незаменим для юристов, отсюда и название юридических свитков-кодексы (Феодосия, Юстиниана). Кодекс был удобен и как учебник; он же был излюбленной формой рукописей в раннюю христианскую эпоху (книги канонические).

Таким образом, кодекс как бы отождествлялся с новой религией, тогда как папирус оставался традиционным для классической языческой литературы. С III века нашей эры кодекс стал объектом устремлений для библиоманов, студентов и рядового читателя; тогда как свиток папирусный стал служить большим соблазном для богатых коллекционеров и крупных библиотек. Так как писался он с одной стороны, то и считался дороже кодексов. В IV столетии кодекс положительно превалировал, а спустя век победил окончательно.

Форматы кодексов были самые разнообразные, от 4 х 6 сантиметров, до фолиантов в 40 сантиметров величиной. Древность, в общем, предпочитала небольшие форматы.

Уже в александрийскую эпоху греки начали украшать свои книги рисунками и иллюстрировать текст. Пергамент оказался лучше приспособленным для иллюстрирования, чем папирус. Сохранилось много пергаментных рукописей, иллюстрации которых относятся к античным образцам. В кодексах еще нередка орнаментовка первой и последней страниц, выделение краской отдельных букв и целых строк.

Переписчиков и каллиграфов при Александрийской библиотеке состояло множество, судя по многочисленности книг, переписанных для этой последней. Рукопись могла быть какая-угодно - могла приобретаться и у «частников», только бы была с именем! Вот почему анонимов и псевдоанонимов тогда появилась бездна, причем подложные произведения уже трудно было отличить от подлинных. Отсюда ведет свое начало "критика", или "искусство судить о книгах". Если рукописи выдерживали критику, их отличали особым эпиграфом.

Книги Александрийской библиотеки попервоначалу собирались только для ученых да для самих Птоломеев (с 323 до 30 гг. до н. э.), не скоро вспомнили о широкой публике и открыли залы для чтения. Александрийская библиотека гигантски выросла при Птоломеях, особенно при Сотере и Филадельфе.

Сотер (306-383 гг, до н. э.) собирал свою библиотеку целых 23 года. Особенно охотился он за Менандром, стремясь всячески переманить его к себе, обещая ему все сокровища земные, даже собственного полцарства.

Преемник Сотера, знаменитый Филадельф, превзошел отца. Филадельфу иные приписывают основание первой библиотеки (во дворце) и второй (в храме Сераписа). На это возражают, что первая-де не им основана, а вторая - пополнялась постепенно.

Дворец служил складочным местом для новоприобретенных книг, там их приводили в надлежащий порядок.

Филадельф повелел скупать рукописи по всей Греции, особенно же на Родосе и в Афинах. Кстати, ошибочно утверждение, будто Филадельф приобрел покупкой всю библиотеку Аристотеля (о чем ниже).

Страбон глухо упоминает о переводе при Птоломеях египетских книг на греческий язык. Если верить Синкеллу, то Манефон и Эратосфен перевели с египетского на греческий только летописи и больше ничего. Вопрос же о переводе при Филадельфе с еврейского на греческий весьма запутан, хотя указание о прибытии в Египет 72 ученых евреев-толковников и может быть принято. Книгам, бывшим на руках у евреев-частников, нельзя доверять, так как евреи после плена вавилонского заменили свое прежнее письмо ассирийским. Еврей считал верхом счастья в течение всей жизни своей списать собственною рукою священные книги. Поэтому-то невежество и имело случай наводнить дома и базары неправильными и преисполненными ошибок копиями. В результате среди изумительных по изяществу книг трудно было найти хотя бы одну без ошибок. Впрочем, в древние времена списки были и того хуже.

С такими-то вот списками евреи и были отведены в Египет, те самые евреи, которые уже давно не знали еврейского языка и не понимали книг священного писания без специального изучения. Здесь они уже говорили по-гречески, а в своем отечестве - на сиро-халдейском языке. Тем не менее, предположение, будто по всей Иудее не нашлось 72 ученых евреев, знатоков текста закона, не выдерживает критики.

Для получения экземпляра священных книг от 72 толковников Птоломеем Филадельфом было затрачено 50 миллионов рублей серебром. Оригинал и перевод были «навечно» положены в Александрийскую библиотеку, о чем в один голос говорят Ириней, Иустин и Златоуст. Правда, Тертуллиан нашел в Александрийской библиотеке один еврейский текст, но из этого не следует, что самый перевод погиб во время пожара при Цезаре так как он уже находился в синагогах и судилищах.

Именно при Филадельфе комические, трагические, эпические и другие авторы были тщательно разобраны и приведены в идеальный порядок. Какой цифре верить о числе книг Птоломеевои библиотеки?

Надо различать книги так называемые «отобранные» (то есть подлинные) и смешанные. Евсевий, Синкелл и Кедрен упоминают о 100 тысячах «отобранных», что касается 54.800 Эратосфеновых рукописей, то они составлялись из разбора 200.000 смешанных книг Птоломея Сотера. 400.000 книг, о которых говорят Сенека, Орозии и Манассис - это цифра общего количества книг всех александрийских библиотек. Если прибавить к ним еще 100.000 «отобранных», то и получится 500.000, о которых говорят Аристей, Иосиф Флавий и Зонар.

Подумать только, что это бесценное достояние культурного человечества погибло почти дотла от моря огня! «Пламя разлилось по городу и обратило в пепел 400.000 книг, которые были по порядку расставлены в ближайшем здании» (Орозий).

БИБЛИОТЕКА АРИСТОТЕЛЯ. Как уже отмечено, ошибочно утверждать, будто Птоломей Филадельф купил всю библиотеку Аристотеля. По завещанию она была передана Теофрасту, а потом перешла в руки Нелея Секстийского, который увез ее на свою родину. Пытаясь спасти сокровище, последний зарыл его в землю; в земле книги сопрели. Полусгнившие творения Аристотеля путем купли попали в руки человека, который сам их исправил, дополнил и переписал, с собственными комментариями. То же проделал и позднейший обладатель книг Аристотеля, Андроник Родосский. Прочитай после того Аристотель свои сочинения, он решительно не узнал бы их. Помнить об этом важно ввиду того высокого пиэтета, каким пользовались творения Аристотеля в средние века.

Итак, Филадельф не мог приобрести не только всей библиотеки, но даже и всех творений самого Аристотеля, уже бывших тогда у Нелея и бессмысленно тлевших в земле.

Словом, на творениях Аристотеля Птоломей Филадельф был безбожно обманут. Ему продали бог весть какие книги в качестве Аристотелевых, и мы их теперь считаем за подлинные.

МЕРТВЫЕ КНИГИ КИЕВСКОЙ РУСИ

ТВОРЕЦ ПЕРВОЙ БИБЛИОТЕКИ. Библиотека Ярослава I в Киеве - вот еще «мертвые книги» в земле. Библиотека эта - темный вопрос в науке, хотя никто не отрицает, что она действительно существовала; ее, как и библиотеку Ивана Грозного, видели иноземцы. Как и эта последняя, она существовала и вдруг - исчезла. Бесследно. Но нет никаких сведений о ее гибели!

Это значит, что библиотека спрятана, и спрятана хитро и надежно, в земле. Значит ли это, что найти ее - «пустое мечтание»? Нет, найти ее можно, при условии... спелеологического метода поисков.

В дни Ярослава велика была честь книге на Киевской Руси, «велика бо польза бывает человеку от учения книжного. И книгами бо кажеми и учими есми пути покаянию и мудрость бо обретаем и воздержание от словес книжный».

Ярослав сел на киевский престол в 1019 году, после победы над Святополком Окаянным на реке Альте, и заслуженно «утер пота со своею дружиною». Теперь он мог всей душой отдаться любимому книжному делу.

Летописец с уважением подчеркивает: «Сам книги читал» и не только читал, но и книги усердно собирал, не останавливаясь перед их куплей за большие деньги. «Много накупил книг, которые читал часто, днем и ночью; собрал много писцов, которые переводили книги с греческого на славянский язык и много переписали книг».

Любавский о книголюбии Ярослава пишет: «Сын Владимира Ярослав вышел большим любителем чтения; "...книгам прилежа и почитая е в нощи и в дни», - говорит о нем летописец. Он набрал много писцов и переводчиков, заставляя их переписывать и переводить книги с греческого на славянское письмо, и сложил их в церкви святой Софии, им же созданной". "Сложил в церкви святой Софии"! Вот где ключ к исчезнувшей библиотеке Ярослава! Сложи и запри он ее в каком-нибудь темном закоулке или в укромной забытой палате, каких в соборе много, она, за долгие века ее поисков, конечно, уже давно была бы найдена. Но она не найдена. Доныне. Где же ее спрятал Ярослав в святой Софии? Ответ напрашивается сам собой: а где спрятали свои библиотеки Софья Палеолог и Иван Грозный, желая сохранить их для будущих поколений? В тайниках Кремля.

БИБЛИОТЕКА ПОД ЗЕМЛЕЙ. Посмотрим, нет ли каких сопровождающих явлений, подтверждающих этот вывод. Прежде всего, нет ли в специальной литературе каких-либо указаний на наличие подземелий под Софией Киевской?

Ни археологи, ни архитекторы этим вопросом не интересовались и никогда на эту тему не писали. Зато слухи, много слухов. Слухи проникали и в печать. Иначе откуда взял свои сведения аноним, писавший в «Северном архиве» (1822 г., № 1): "Между руинами ХVI века возвышается церковь святой Софии, сооруженная некогда по греческому образу с невероятными затратами и трудностями. Пол в ней мозаичный, золото и лазурь сияли в подземных сводах и пределах; в самом здании колонны из порфира, алебастра и мрамора". Здесь здание наземное явно противопоставляется сооружениям подземным.

Подтверждение наличия подземелий под Софией находим в печати. Автор путеводителя 1918 года под заглавием «Киев» писал на стр.71: «Под Софийским собором имеются обширные подземелья, которые ждут исследователя» (Кость Шероцкий). В «Прибавлениях» к выпуску 24 Известий Археологической Комиссии, стр.174, находим чрезвычайно интересное сообщение: «По словам архитектора Милеева Д.В., ему в 1908 году рассказывал местный служитель культа, будто лет 50 тому назад (то есть в 60-х гг. ХIХ столетия) возле северо-западного угла собора образовался глубокий провал почвы. Туда на веревках спускались смельчаки. Они очутились в галерее, выложенной кирпичом. Кирпич совершенно сходен с кирпичом бывшей Десятинной церкви. Пройдя довольно далеко по таинственной галерее, разведчики чего-то испугались и поспешно вернулись назад. С тех пор и доныне тайна подземного хода под Софией остается неразгаданной».

Милеев выяснение разгадки откладывал до времени систематических раскопок на площади Софии, но помешала ему в этом его смерть. Что здесь неправдоподобного? Найти самую точку провала не так уж трудно: стоит лишь расчистить на глубину около метра площадь в 20-30 метров на северо-западном углу храма, и мы неизбежно наткнемся на засыпанный провал. На расчистку его потребуется два-три дня. Самая галерея приведет к ряду сенсаций, с гвоздем в виде библиотеки Ярослава, некогда вдруг исчезнувшей и по которой вздыхают века и поколения.

Во время раскопок Милеева в ограде Софийского собора в 1909 году были открыты три деревянных квадратных сооружения Х-ХI столетий, а также погреб, служивший складом для стеклянной посуды.

Как-то, в дореволюционное время, будучи проездом в Киеве, я осмотрел подворье храма. В бывшем митрополитанском доме я нашел выступавшие из земли наружу какие-то древние стены. Вблизи находилась так называемая «Теплая церковь». Мне сообщили, что, по преданию, из этой церкви, подо всем садом, проходил подземный ход. Так как ход, видимо, начинался где-то в церкви, то недалеко от нее он не мог залегать слишком глубоко. И я решил перерезать его глубокой траншеей сверху. Таинственный подземный ход явно не мог быть мистификацией. На него указывал еще Лебединцев П.Г. в своей работе «О святой Софии Киевской».

Нужны были рабочие руки, а, значит, и некоторые, не мои, конечно, человека дорожного, средства. Я обратился в митрополитанский дом. Митрополит Флавиан любезно отпустил сто рублей. На эти деньги нельзя было развернуться, в границах, к тому же, всего десяти свободных дней. С чего было начать? Манил упомянутый провал на северо-западном углу церковного двора: его можно было найти, но дело грозило затянуться, а я был строго ограничен временем. Решил перерезать лебединцевский подземный ход глубокой траншеей. Начатые раскопки показали, что в короткий срок до цели не добраться. Траншея в митрополитанском саду была брошена, а спешно начата другая, близ юго-западного угла собора, с целью узнать глубину культурного слоя. Глубина его оказалась до 2 метров: попадались строительный щебень, куски фресок и остатки поврежденных христианских погребений. Эта разведка показала, что найти провал на северо-западном углу собора, возможно, будет не так-то легко. Я заложил третью траншею, близ железной ограды бывшего Киево-Софийского духовного училища (ныне - Исторический архив).

На глубине 3 метров траншея обнаружила фундаменты зданий великокняжеской эпохи. Тогда же я обратил внимание на новооткрытый подземный ход в процессе закладки дома Зивала, вне ограды собора, но неподалеку от нее. Ход был выложен кирпичом. Направление под Софийский собор. Ход был сильно, почти на 2/3 затянут илом. Ход стоило расчистить, чтобы выяснить, не перерезан ли он фундаментами больших зданий на пути к собору. Моим попыткам в этом направлении чинили злостные препятствия немец-домовладелец с архитектором. Все же место входа в тайник домовладельцем позднее было означено в виде ниши в стене вестибюля дома.

Прошел год. В 1916 году я уехал на Кавказский фронт. В Киеве прошли ливни, подмывшие мой прошлогодний раскоп близ решетки училища. Поблизости от раскопа произошел большой провал: на глубине 3 метров оказался погреб. Его обследовал Эртель А.Д. в 1916 году. Результаты мне неизвестны.

В советское время территория святой Софии обращена в заповедник. В 1925 году раскопки в ограде собора производил профессор Ляскоронский В.Г. Газеты от 20 октября 1926 года сообщали, что «обнаружен огромный погреб с многочисленными ходами и выходами: найдено много ценных вещей, древние монеты и цинковая утварь».

Что это за погреб? Не погреб ли это Эртеля близ моего раскопа? Из сказанного очевидно, что почва в ограде Софийского собора как бы висит на подземных невидимых пустотах.

ИНКУНАБУЛЫ: КНИГИ НА ЗАРЕ ПЕЧАТИ

ПЕРВЫЕ КНИГИ ЕВРОПЫ. Хотя Восток и далеко опередил христианские государства в отношении изобилия и пышности книг, но за всем тем в Европе с неутомимым рвением трудились на пользу наук.

В Оксфорде, Кембридже, Лондоне считалось до 6 тысяч переписчиков книг, а в Париже и Орлеане - до 10 тысяч.

Писцы-книгопродавцы стекались отовсюду в университетские города, где сбыт произведений их шел так успешно, как только позволяла медленность подобной работы. Библия, списанная в аббатстве Лорени, считалась чудом скорописи. Религиозные прения начали снова разгораться, а цены на книги вместе с тем повышаться. Необходимо было найти средство размножения книг. Такое средство было найдено - книгопечатание!

Как бы то ни было, но в двадцатилетие (1436-1456 гг.) книгопечатание было изобретено, совершенно отвечая нуждам своего времени: католики и протестанты по очереди пользовались этим дивным изобретением и для нападений, и для защиты. Потому крайне интересно следить за развитием книгопечатания в первое полустолетие по его изобретении, особенно же учитывая, что большая часть инкунабул, о которых ниже, сосредоточена в недоступных для ученого исследования подземных хранилищах Московского Кремля!

Первым открытие искусства печатания книг сделал Лаврентий Костер в Гарлеме, в 1436 году. Тайну его похитил Фауст, скрывшийся в Майнце. Первая книга, напечатанная Фаустом в названном городе в 1442 году, была «Аlехаndreе Gаlli doctrinae». Опыты эти, однако, были далеки от совершенства, и только Гутенбергу и Шефферу суждено было отлить и вырезать подвижные, или так называемые переносные, буквы. Усовершенствованием не замедлили воспользоваться.

Первым вышел в 1457 году «Ваlmarum Codeх». Майнцкая библиотека обладает почти полным собранием печатных произведений типографского искусства. Все эти книги вышли, по большей части, из маленького домика в Майнце, на площади Францисканцев. В этом маленьком домике книгопечатание проявилось во всем своем блеске.

Взятие Майнца Адольфом Наусским нанесло жестокий удар книгопечатанию: работники разбежались кто куда, а сами хозяева-типографщики ушли в другие государства. Удальрис Ган, Сувейнгейм и Арнольд Паннарис устроили станки свои в самом дворце братьев Петра и Франциска Максимиссов. В 1467 году они издали там «Цицероновы эпистолы к друзьям». Всего же в продолжение семи лет в Риме было издано 12.757 книг разных авторов.

Рекорд по распространению книгопечатания побила, однако, Венецианская республика, из типографии которой на Апеннинском полуострове вышла первая печатная книга.

Первую греческую книгу - греческую грамматику Константина Ласкариса - напечатал Заро в Милане в 1476 году.

В Венеции Альдо Мануччи напечатано было несколько греческих книг. В Венеции за 25 лет (1469-1494 гг.) поселилось 174 типографщика и в Венеции же искусство книгопечатания подверглось одному из важнейших преобразований: оно оставило прежние готические буквы, употреблявшиеся германскими типографщиками, и заменило их круглыми, более удобными, которые и вошли вскоре во всеобщее употребление.

Наконец, из венецианских же типографий вышли первые печатные Библии на еврейском языке, набранные теми же самыми буквами, которые раввины Иисус и Моисей употребляли уже в Саггипо (1480 г.).

В первые времена по изобретении книгопечатания за типографским станком занимались просвещеннейшие люди той эпохи, как, например, Мартенс, Какстон, Альд, Роберт Этьен, Плантен и другие. Эразм Роттердамский, Димитрий Халкондид, Афинский, Бадий Фландрский, Алеандр, Навинжеро, Бальзони не стыдились в свою очередь приходить в типографии исправлять корректуры и рассуждать о достоинстве шрифтов.

Даже царственные особы всеми силами старались поддержать и возвысить искусство книгопечатания. Папа Сикст IV даровал Енсону звание графа-палантина; Эдуард, король английский, сделал Какстона своим другом; Филипп II дал Христофору Плантену звание королевского архитипографщика, а Франциск I не раз посещал кабинет Ротерта Этьена, когда последний заканчивал исправление своих корректур.

Тем временем майнцкие типографщики неутомимо продолжали заниматься книгопечатанием. Вскоре ими выдана была в свет книга под названием «Gasparini Barzizi pergamensis epistola» (1470 г.); потом явилось «Speculum vitae humanae сочинение Родрига (1475 г.), и, наконец, напечатана Библия. Все эти издания имели необыкновенный успех.

Карон, живший в Париже, с итальянского на отечественный язык перевел книгу "L’aiguiion de L’anardivin de saint Воnaventur" (1473 г.). Один из учеников Гутенберга, Иоганн Ментелин, напечатал в Страсбурге в 1473 г. большую энциклопедию Викентия де Бове в 10 томах. Генрих Бехтермюнце из Майнца издал латино-немецкий словарь, имевший четыре издания сразу. Успех для того времени невероятный.

В Голландии первопечатниками явились в 1472 году Иоганн Вестфальский и Теодор Мартенс. Первый поселился в здании Лувенского университета и за 24 года напечатал 80 разных творений. Его товарищ Мартенс поселился в Аллосте. Первая печатная книга в Брюсселе вышла в 1476 г. Это была "Gnotosalitos". Первая книга в Испании (Валенсия) была напечатана в 1474 году, на испанском языке. Это дидактическая поэма "Lа Conseption de 1a sainte vierge" - труд творческого коллектива 35 поэтов.

Первопечатником в Англии явился, как отмечено, Какстон, овладевший этим искусством в бытность свою в Голландии. Первая книга, напечатанная Какстоном в Вестминстерском аббатстве, была "Нравоучительная шахматная игра", перевод с французского (1475 г.). Единолично он был переводчиком, типографщиком и издателем. Еще до этого, в бытность свою в Кельне, Какстон напечатал в 1469 году сочинение Рауля Лефевра "История Троянской войны". Тот же Какстон напечатал "Нравоучительные правила и изречения", переведенные с латинского лордом Расселем. Всего с 1477 по 1490 год, то есть, по смерть Какстона, им было напечатано 64 сочинения, а его преемником, Винкеном де Вордом, за сорок лет - 408, причем Роберт Диксон за тот же срок напечатал 200 различных творений.

Таково было развитие искусства книгопечатания в первое время по его изобретении. Писцы-переписчики печатание книг признавали ересью, "дьявольским наваждением", противники всего нового и слышать не хотели о введении книгопечатания на Руси. И в то время, когда в других странах печатные книги стали быстро вытеснять рукописные, в Московском государстве в течение целого столетия после изобретения книгопечатания не делалось никаких попыток к заведению типографии.

Между тем в других славянских землях уже принялись за книгопечатание; в 1475 году появляется в Праге первая книга - Новый Завет на чешском языке готическими буквами, а в 1491 году в Кракове выходит "Часослов", напечатанный Швайпольтом Феолем, «из немец», «немецкого роду франком», как значится в его послесловии, - первая книга, напечатанная славянскими буквами. Затем в Угрь-Валахии в 1511 году появляется славянскими же буквами напечатанное Евангелие (от Иоанна). Все это были славянские книги.

Первая же русская книга вышла из типографского станка в Праге в 1517 году, и этот год в сущности следует считать началом

Проникли ли первые издания Скорины в древнюю Москву, неизвестно, но что отдельные экземпляры их хранятся среди «мертвых книг» в московском тайнике, это не подлежит сомнению. Что касается юго-западной Руси, там творения Скорины были весьма распространены. Скорина также переводчик Библии на русский язык с церковно-славянского, чешского и латинского текстов. Своими переводами Скорина положил основание литературному языку юго-западной Руси.

В Несвиже (бывшей Минской губернии) Симоном Будным в 1562 году (за три года до замуровки сейфа Грозного) была отпечатана, между другими, его книга "Оправдание грешного человека" и другие книги, пока не отысканные. Они и не будут отысканы, пока не будет вскрыта таинственная подземная либерея в Москве.

Там же будут найдены еврейские книги. В небольшом городке Бамберге в конце ХV века напечатано было до 300 еврейских книг. Ивану Грозному было из чего стянуть в свою «книгохранительницу», быть может, не один десяток их.

По какой цене ходили тогда книги? Цены на книги вообще стояли высокие, особенно на рисованные манускрипты. В XIV веке средняя стоимость тома - 450 франков, а в 1231 году - 600 франков. Переписка стоила недорого: в XIV столетии перевод Библии (без материала) в Болонье стоил 80 болонских ливров. В XV веке еще ниже, тогда как стоимость переплета и украшений все поднималась. Дороговизна книг приводила к тому, что в книгохранилищах книги держали на цепях.

Только с XIII века появляются книги на народных языках и выходят за стены монастырей, церквей и замков.

Латинская книга - это богословский или философский трактат, если не житие святого, хроника или Священное писание. Много латинских книг и драгоценных манускриптов хранилось в XI веке в трех монастырях бенедектинского ордена: Клюнийском, Картезианском и Цистерианском. Клюнийское аббатство было особенно богато греческими и латинскими классиками; во всех бенедектинских монастырях находились значительные библиотеки, хотя в древнее время стоило чрезвычайных хлопот обзавестись порядочной библиотекой.

За монастырями нередко тянулись отдельные ученые, греческие и римские, не щадившие ни трудов, ни денег на покупку книг. При покупке книг тогда заключались такие же контракты, как при покупке больших имений. Случалось, что та или другая книга прослывет вредной, еретической, для иных это служило причиной большого горя.

ИНКУНАБУЛЫ. Инкунабулами называются редчайшие печатные книги, выпущенные в ХV столетии (до 1501 года) и являющиеся первенцами печатных изданий.

В Ленинской библиотеке имеется более 600 инкунабул. Значительная часть этих книг попала в Ленинскую библиотеку в годы революции из частных собраний. Среди инкунабул имеются такие, которых не имеют даже самые обширные книгохранилища Европы и Америки.

Публичная библиотека имени Ленина была занята печатанием научно обработанного каталога этих инкунабул. Книга скоро имела поступить в продажу.

КНИЖНАЯ ВИЗАНТИЯ

КНИЖНЫЕ ВИХРИ. Византия, успевшая за тысячелетие своего существования накопить в древности огромные книжные богатства, значительно растеряла их в последующие века, обратившись в конечном счете, можно сказать, в нищую духом. Особенно этому способствовали два исторических книжных погрома, учиненных крестоносцами в ХIII веке и турками в XIV столетии.

Со времени завоевания Константинополя крестоносцами исчезли многие классические авторы. Монастыри превратились как бы в книжные островки. Однако монастыри стояли не на должной высоте.

«Любовь к невежеству, ненависть к просвещению были господствующими качествами греческих монастырей; монахи с намерением истребляли богатейшие библиотеки, сохранившиеся с древних времен драгоценные произведения старой литературы» (Гиббон).

«В половине XIV века, - говорит Галлам, - в Греции не осталось ни одного человека, который мог бы понимать Гомера».

"Когда Константинополем овладели турки, - говорит Дукас, - то греки продавали десять рукописей Платоновых, Аристотелевых, богословских и других за одну мелкую монету".

После падения Константинополя в большом количестве стали передавать на Афон книги и рукописи, уцелевшие от грабежа турок. К числу афонских монастырей, наиболее богатых рукописями, принадлежал и Ватопедский, которому достались собрания книг двух византийских императоров, бывших там монахами, - Андроника Палеолога и Кантакузена (в этот же монастырь поступил Максим Грек, десять лет питавшийся духовно его библиотекою).

Тем не менее, Константинополь оставался еще весьма богат книгами, издавна привлекавшими внимание ученого мира. Древнейшим из его книжных собраний является огромная библиотека, основанная Константином Великим в новой столице империи, но только при Юлиане получившая свое полное развитие. Именно Юлиан, по Зонару, поспешил собрать в своей библиотеке все произведения греческой и латинской словесности, все памятники древних муз и древней философии. Может быть, Юлиан имеет некоторые права на благодарность потомков тем, что сберег произведения древнего гения в ту эпоху, когда христиане сжигали древние рукописи и истребляли памятники древней скульптуры и всех искусств, украшавших храмы греков.

120 тысяч рукописей было собрано стараниями Юлиана в публичной библиотеке Константинополя. Эта библиотека, улучшенная стараниями Феодосия Младшего, сгорела при Василиске или получила значительные повреждения от пожара. Между драгоценными рукописями, бывшими в ней, летописцы упоминают о какой-то драконовой коже в 120 футов длины, на коей были написаны «творения Гомера и история греков», но ничего больше не поясняют об этой чудесной коже.

Император Зенон возобновил библиотеку. Число рукописей при Льве Исаврянине простиралось до 36 тысяч. Столица империи раздиралась тогда фанатизмом иконоборцев. Лев, озлобленный на ученых, занимавшихся в библиотеке, за то, что они противились его богохульствам, запер их в ней, окружил здание горючими веществами и предал огню. Древние рукописи стали жертвою богословских раздоров Византии так, как незадолго перед тем жертвою исламизма стала прославленная Александрийская библиотека.

Не только новейшие писатели, но и византийские хроники часто смешивают публичную библиотеку Константинополя с тою, которая заключалась в зданиях Вуколеона (императорского дворца) и называлась царскою, Порфирогенет, кажется, был основателем последней, а при Комнинах она получила значительное развитие.

Большие собрания рукописей хранились также у патриархов и во всех монастырях. Царская библиотека при взятии города крестоносцами, а также за 57 лет господства последних много пострадала от пожаров и грабежа.

Летописец Дукас, свидетель конечного падения Восточной империи, с прискорбием говорит, что турки при разграблении города не знали, куда деваться с добычею «бесчисленного множества книг».

КНИЖНЫЕ ТАЙНЫ СЕРАЛЯ. Однако не все классические творения, ставшие жертвой варваров и огня, были растеряны и уничтожены в ту бурнопламенную эпоху.

Лучшему из турецких султанов, Магомету II, приверженцу муз, наук и искусств, впало на сердце собрать и сохранить драгоценные остатки древней книжной культуры Византии, Этот правитель был выше предрассудков и фанатизма своего народа, на целую голову выше своих современников. Он питал искренний пиэтет к книге как таковой. Не от него ли пошло, что турки доныне сохраняют какое-то набожное почтение к книге вообще.

Запад между тем, в лице Николая V, зарился на таинственные книги Магомета II. Папа Николай V сам был основателем библиотеки, да не какой-нибудь, а Ватиканской, пополнить последнюю из драгоценного книжного развала Византии ему представлялось весьма уместным. Он даже снарядил в 1455 году специальную комиссию ученых на Восток с этой целью. Особенно он зарился на подлинную еврейскую рукопись евангелиста Матфея, которая, как было слышно, хранилась в книжных собраниях византийских императоров. За нее обещал даже выдать находчику премию первого разряда - десять тысяч венецианских червонцев!

Премия была завидной, и ученые охотники изо всех сил старались отыскать манускрипт. И нашли: он оказался в таинственном серале! Но выцарапать его оттуда не представлялось никакой возможности... Более того: в серале оказалось такое сокровище, как полные декады Тита Ливия! Сообщением об этом обрадовали Европу три образованных путешественника ХVI столетия.

Без сомнения, турецкие султаны могли цепко ухватиться за этого бытописателя Древнего Рима (Ливия), так как считали себя преемниками римских кесарей. Ходили даже слухи, что Тит Ливий по повелению султана полностью переводится с арабского на турецкий язык. Герцог Тосканский сулил служителю при серале за похищение этого книжного сокровища... пять тысяч испанских пиастров, а венецианский посол даже вдвое больше - и все напрасно.

В серале же, как оказалось, хранилась значительная часть знаменитой библиотеки венгерского короля Матвея Корвина вывезенная турками из его столицы. Библиотека Корвина славилась исключительно ценным собранием рукописей той эпохи, непревзойденных по их внутреннему достоинству и по внешней отделке. Особенно восхищали (по тщательности отделки) миниатюры и разные украшения в тексте. Этот Матвей Корвин, сын Гумиада, возведенный прямо из мрака тюрьмы на отчий трон, был одним из самых страстных библиоманов своего времени.

Ради библиотеки Корвин шел на все жертвы, не щадя никаких средств, Не угнаться за ним было в этом отношении даже Ивану Грозному. В год он расходовал на свою любимую Либерею 80.000 дукатов (более 400.000 нынешних червонцев). И так целых 24 года! Неудивительно, если она стала ему за это время "в копеечку": 11.000.000 рублей на наши деньги!

Само собой разумеется, Корвин содержал в Риме, Флоренции и Венеции целый штат писцов для списывания всякого рода творений древних авторов и щедро награждал дальновидных путешественников, которые догадывались доставить ему какую-нибудь книгу из Константинополя или вообще с Востока.

В ХVI-ХVII веках в Константинополе по рукам турок ходило множество рукописей, наперебой скупавшихся европейцами, особенно если на них стояла султанская виза. Это значило: выкрадены из сераля! Многие из таких манускриптов до второй мировой войны хранились в разных европейских хранилищах.

И еще про сераль ходили слухи, будто там, в числе серальских раритетов, должны находиться также трагедии Эсхила и комедии Менандра, и жизнеописания Плутарха, не дошедшие до нас. И даже целых 40 книг Диодора Сицилийского! Их собственными глазами видел в царской константинопольской библиотеке в последние годы империи Ласкарис. Сомневаться в свидетельстве очевидца нельзя, но что весь Диодор в серале, скепсис более чем уместен.

Фома Палеолог тоже знал цену книгам. Выбирая лично книги из царской и патриаршей библиотек для эвакуации, мог ли он не уложить в ящики, «осыпанные камнями», в первую голову Диодора с его книжными чадами и таким блестящим окружением?

Книжными секретами сераля между тем продолжали интересоваться европейцы. В 1685 году европейскими посланниками скуплено клейменных султанской печатью манускриптов целых 185; но ни одной книги вышеназванных авторов!

Поведение европейцев возбудило подозрение турецких властей; были приняты меры. Цены на клейменые книги и рукописи неимоверно подскочили. И недаром: султан Ахмет III построил новое книгохранилище, куда и перенес книги из сераля. Постройка Ахметом книгохранилища породила слухи об открытии в серале потайной библиотеки. Ученая Европа всколыхнулась, многие устремились на новые отважные поиски утерянного. Таинственность, окутывающая у турок все, лишь пуще распаляла их воображение.

В правление Амурата над книжными тайнами сераля, находясь в Константинополе, ломал голову Тодерини. Ему удалось удостовериться, что во внутренних хранилищах сераля, в особых сундуках хранились не только книги на арабском, персидском и турецком языках, но и много книг и рукописей латинских и греческих, в частности вывезенных из Иерусалима. Тодерини составил полный каталог серальской библиотеки, обративший на себя всеобщее внимание. Он это сделал при помощи подкупленного ученого турка, бывшего в молодости серальским пажом и чиновником сераля. Все книги на турецком и арабском языках, в том числе Аристотель и Плиний. Но не одни только эти последние книги были переведены испанскими арабами. Известно, что в академиях Гарун-аль-Рашида имелись почти все лучшие произведения греческой словесности и могли сохраниться, хотя и в переводе, еще и другие, ныне потерянные для потомства книги.

Не все, однако, книги из султанского сераля поступили в Ахметовскую библиотеку: там не оказалось ни одной из рукописей, увезенных турками из Венгрии, но ничто не доказывает, что они были истреблены. Стало быть, искать их надо в Москве. Без малого 50 лет спустя Мустафа III построил другую библиотеку-сейф «а lа Ахмет». О ее содержимом трудно что-либо сказать. Французская республика поручила ученому Виллоазону произвести новые изыскания над заветными тайнами сераля, но - безуспешно.

Англичанам первым была предоставлена честь проникнуть в серальские библиотеки. Султан Селим был выше предрассудков, уважал Европу и ее науку. Лорд Эльгин выхлопотал у Порты в 1801 году разрешение доктору Карлейлю осмотреть серальские книгохранилища. В отчете очевидца, проникшего под надзором трех турецких законоучителей, мало сказано о библиотечных книгах: присутствие турок не позволило сделать опись. Все же насчитано 1292 книги, все творения арабские, персидские и ни одного греческого или латинского, или еврейского имени.

Французский посол Себастьяни настоятельно просился в библиотеки сераля, но Махмуд уклонился от его просьб, хотя из уважения к Наполеону велел отыскать в серале греческие рукописи и отдать их ему; одна оказалась отрывком из Дионисия Галикарнасского (ныне в Парижской библиотеке).

Рукописи, найденные в ограбленном турками дворце византийских императоров, без сомнения, показались султанам предметом высокой цены и могли остаться в недрах сераля без всякого употребления вплоть до нашего времени. Рукописи, найденные в богатых переплетах или, лучше сказать, в футлярах, в каких они обычно хранились у византийцев, иногда в ящиках, осыпанных драгоценными каменьями, могли сделаться предметом суеверного почитания турецких монархов.

Высокая цена книг происходила тогда не от одного только тщания в переписывании, но, как отмечено, еще более от самих материалов, употреблявшихся в них. Гомер в царской библиотеке Византии писан весь золотом. Евангелие было в переплете из литого золота, весом в 200 фунтов, и было также осыпано драгоценными каменьями. Многие книги Матвея Корвина были переплетены в золотые доски; по смерти его Медичи требовали от его преемника Владислава 1400 дукатов (около 80.000 рублей на наши деньги) за одну Библию и 500 дукатов - за молитвенник. Пусть даже в указанных описях книг, хранящихся в двух библиотеках сераля, не значится греческих книг; из этого не следует, что их там не было и нет. Если их действительно нет, значит, они в Москве!

Но, возможно, что султаны не предназначали их для употребления правоверными, Книги, например, добытые французским послом из сераля, не были показаны ни в одном из списков.

Член французской академии Мишо во время путешествия своего по Востоку в 1830 году имел поручение от министров Карла Х - сделать новые исследования о серальских библиотеках и рукописях. Политические перевороты Франции, правда, не позволили ему этим делом заняться всерьез, но он остался в глубоком убеждении, что в серале (вернее в Москве) должны храниться любопытнейшие рукописи.

«Может быть, нашей эпохе, свидетельнице стремлений Турции разоблачиться от восточной таинственности, предназначено, наконец, увидеть потерянные столько веков плоды древнего гения; может быть, воскреснет какой-нибудь писатель Греции или Рима, погребенный в Стамбульском серале» (Базили К.). Несомненно, воскреснет, и не один, а легион, но не в стамбульском серале погребенный, а в московском подземном тайнике!

КНИЖНЫЙ ЗАПАД

В ТИХОЙ КЕЛЬЕ. Библиомания современна искусству писать книги. Во все времена существовали страстные любители и собиратели книг в том или ином сословии.

В средние века библиомания заключалась по большей части в монастырских стенах, в тиши монастырских келий. Отрезанный от общества монах прибегал к книгам, тем более, что праздность осуждалась. Поэтому хорошая библиотека составляла славу и гордость монастыря.

Зала, назначенная для хранения книг, всегда обшивалась деревом, чтобы сырость от каменных стен не доходила до пергамента и не причиняла плесени. Зала делилась на несколько частей, отгороженных деревянными перегородками. Книги распределялись по форматам и укладывались лежа, не слишком близко одна от другой, чтобы не могли портиться от тесноты или трения; таким образом, было очень легко узнать и отыскать требуемое сочинение.

Любители книг никогда не отличались исправностью в отдаче книг, и в средние века (как и ныне) очень часто случалось, что занявший книгу забывал возвратить ее в назначенный срок.

Во избежание таких беспорядков были предприняты самые строгие меры: библиотекарю строго-настрого запрещалось давать книги без письменного обязательства заемщика возвратить книгу в определенный срок, и это запрещение распространялось даже на соседние монастыри.

Когда занимавший книгу был совершенно неизвестен библиотекарю, то последний должен был брать от него в залог другую книгу, равной ценности.

Относительно редких и дорогих книг соблюдались еще более строгие правила. Библиотекарь не мог выдавать их без особого разрешения настоятеля. Нет сомнения, что эти правила были общие всем монастырям, потому что они беспрестанно пользовались взаимно своими библиотеками. Те же правила соблюдались еще в ХIV столетии, в то время, когда знаменитый библиоман Ришар де Бюрри написал очаровательную книжечку «Филобиблион». Он говорит в ней, между прочим, что библиотекарь, прежде чем одолжить книгу, должен удостовериться, что в вверенном ему собрании есть другой экземпляр того сочинения; и даже в таком случае не должно выдавать ее, не взяв в залог другой книги равного достоинства.

Все рукописи, изготовлявшиеся в монастыре или вне его, были также в ведении библиотекаря, который не мог принять на себя никакого распоряжения, не испросив предварительно разрешения настоятеля.

Экземпляр книги переходил из монастыря в монастырь, и каждое братство, имевшее счастье добыть экземпляр, спешило снять с него список для обогащения собственной своей библиотеки; нередко даже, при ссуде редкого сочинения, поставлялось в условие заемщику, чтобы при возвращении его была приложена к оригиналу верная и хорошая копия. Это было нечто вроде вознаграждения за ссуду.

Богослужебные книги были по большей части в лист, и монахам дозволялось брать их с собою в келью; книги же малого формата, из опасения, чтобы они не затерялись, нельзя было выносить из покоев, То же самое правило распространялось на книги редкие и дорогие.

Больные братья могли получать из библиотеки книги для развлечения; но как скоро в лазарете зажигались лампы, все книги следовало возвратить до следующего утра в библиотеку.

Эти правила существовали даже в самых древних монастырях. В IV столетии, например, устав святого Пахомия предписывал самую тщательную заботливость в сбережении книг. Каждый брат имел свою книгу, а каждый монастырь - свою собственную библиотеку, что вместе составляло очень значительное собрание книг.

Религиозная нетерпимость того времени особенно преследовала все творения язычества. Библиотекарь должен был сличать разные списки одной книги с подлинником, так как церковные законы не допускали в них ни малейшего изменения. Одним словом, на книгохранителя возлагались обязанности, требовавшие точности и познания. Библиотекари не получали содержания, но при капитулах назначалось им иногда денежное вознаграждение за труды: одному, в Х веке - значительные земли; другому, в ХII веке - небольшая ежегодная плата со всех членов братства; третьему, в ХIV веке - 43 шиллинга 4 пенса в год.

Брат-библиотекарь был, по большей части, отчаянный любитель книг. Потомство должно быть очень благодарно этим людям за услуги, которые они оказали литературе средних веков, тем более, что некоторые из них сами были хорошие писатели и летописцы.

Монастырский общий письменный покой состоял из обширной залы со множеством косых столов и скамеек, расставленных так, чтоб в ней могло поместиться как можно более писцов. Один из монахов, который лучше был знаком с переписываемой книгой, сам писал и в то же время диктовал другим; таким образом, изготовлялось несколько списков разом и число рукописей умножалось быстрее. Но это случалось редко, а по большей части каждый работал отдельно.

В письменном покое соблюдалась глубокая тишина и молчание. Это правило было написано по всем стенам, для строжайшего соблюдения. В важном сочинении ничтожная описка уже важна; следующие переписчики, желая ее исправить, только увеличивали ее. Поэтому переписывать Священное писание могли только монахи степенных уже лет, и списки их перечитывались и сверялись по два и по три раза. Только таким мерам предосторожности обязаны мы тем, что имеем Священное писание в первоначальной его чистоте. Библия, творения святых отцов и писатели классической древности дошли до нас в верных списках.

Бывали монастыри, в которых кроме нескольких хороших латинских Библий были еврейские рукописи и переводы и несколько экземпляров Евангелия в подлинниках и переводах. Не должно забывать, что переписка Библии требовала искусства и времени и была сопряжена со значительными расходами.

И в самом деле, любо было смотреть на эти толстые томы в тяжелых переплетах с застежками, на эти лоснящиеся пергаментные листы с изящно расписанными картиночками. Не должно удивляться ценности, которая придавалась в то время Библии, и суммам, которые платились за некоторые списки. Короли и богатые вельможи ценили Библию как редкую и дорогую вещь. Проклятие и отлучение угрожали тому, кто покушался похитить эту драгоценность.