Куда бы ни прибывала высокопоставленная «жена из Константинополя» (ни разу, впрочем, в нем не бывшая), будь то Италия или Германия, ее везде ждал блестящий прием. Через Витебро она направилась в Сиену, куда прибыла 29 июня 1472 года. Принцесса остановилась во дворце рядом с городским собором. От представителей этого города, которому отец Зои Фома когда-то передал через римского папу вторую из спасенных им реликвий - руку Иоанна Крестителя, принцесса получила в качестве подарка 50 гульденов.

Специальным решением Народного Совета республики и синьоров Сиены 22 июня 1472 года было решено выделить 200 лир для приема Зои Палеолог в кафедральном соборе города. Сумма значительная. Для сравнения можно отметить, что на встречу в Сиене матери Лоренцо Великолепного, незадолго до приезда в этот город Зои, было выделено всего 44 лиры. Политическая значимость фигуры будущей русской «царицы» предстает в этом свете весьма значимой.

Через Флоренцию, где многочисленные беженцы из Греции занимались торговлей, Зоя прибыла в Болонью (предположительно 10 июля). Там, как сообщают хроники, ее приняли с большим восторгом. В церкви святого Доминика она присутствовала на мессе.

В город Виченцу, родину Джан Баттисты делла Вольпе, принцесса со своей свитой въехала вечером 19 июля. Она остановилась во дворце Леонарда Нагаролы. Два дня пребывания там были заполнены пышными праздниками и банкетами. В честь Зои Палеолог ее резиденцию украсили многочисленными аллегорическими фигурами, над которыми размещался герб - византийский двуглавый орел.

Венецианцы послали принцессе ценные дары и оплачивают дорожные расходы посольства по всей своей территории. Пышные приемы в Виченце были прощанием Италии с племянницей последнего византийского императора, которая в глазах ее современников являлась законной правительницей Восточной империи. 22 июля 1472 года караван Зои Палеолог прибыл в местечко Пиано делла Фугацца в Альпах. Через Роветто, Триент, Бозен, Инсбрук и Аугсбург невеста Ивана III достигла имперского города Нюрнберга. К визиту принцессы Зои и папского легата с пышной свитой город Нюрнберг был уже подготовлен специальным посланием папы Сикста IV и особенно теплым письмом о поддержке лично известного в городе кардинала Виссариона Никейского. Знатный церковный князь греческой крови весной 1460 года провел в должности папского легата в этом городе, в связи с имперским сеймом, несколько недель и жил в доме патриция Бертольда Халлера (рядом с Эгидейской церковью). Следовательно, покровитель Зои неплохо знал обстановку в Нюрнберге. В то время как папское послание почти ничем не отличалось от однотипных по содержанию писем к князьям или городам-республикам, просьба Виссариона к Нюрнбергскому Совету была изложена очень подробно и обстоятельно.

Это оказалось последним, что смог сделать опекун Зои Палеолог для своей воспитанницы – 18 ноября 1472 года он умер. Письмо кардинала исполнено заботой о дочери Фомы Палеолога и содержит интересные исторические сведения. Поэтому приведем его в нашем рассказе полностью:

"Почтенному бургомистру и Совету города Нюрнберга, нашим любезнейшим друзьям. Любезные господа, наши любезные друзья. Из знатнейшего рода греков после опустошения города Константинополя осталось очень мало, среди них святейший деспот, брат императора Пелопоннесса, которого покойный папа Пий, благословенна будет память о нем, и священная коллегия кардиналов принимала с большими почестями в силу непревзойденного благородства и знатности его рода и высокочтимости его предков, а также в силу его необычайной мудрости, и который жил на скромном пансионе коллегии кардиналов Рима. Он оставил после своей смерти детей, среди которых была эта прелестная девушка; и когда пришло время выдать ее замуж, заботы о ней не были оставлены или уменьшены как и то воспитание, которое получали несовершеннолетние дети, лишенные своего отца. И когда пришло время подобрать мужа, за которого могла быть отдана эта достойная девушка, я подошел к этому с большей серьезностью, чем те, которые родились в той же стране, что и она и ее род и кто связан с ней родственными связями. И после того как с божьей помощью, старанием папы и моими усилиями, удалось найти для нее благороднейшего князя сарматов или Великой России, и она получила благословение священного собрания кардиналов и всего христианского мира, она направляется сейчас к своему супругу, с епископами, посланниками священного собрания и специально выделенными для этого дела ораторами, а также с папским легатом... Просим Вашу милость, чтобы вы приняли их, когда они приедут к вам в город, с возможными почестями и со всей милостью и добротой, тем самым оказав честь и римскому престолу, который воспитал эту девушку. Тем самым вы сделаете то, чего желает папа и все остальные, чтобы она еще с большей почестью и любовью была принята своим мужем, чтобы он понял, что вы приняли ее с почестями, вы доставите мне такое удовольствие, какого я не желал и не получал ни от кого другого, за что я вам буду очень благодарен и не останусь перед вами в долгу. Аминь. Отправлено в Лагдуне или Лиуне XXI числа месяца июня 1472 года".

Виссарион Никейский свидетельствует этим письмом, что достойный прием принцессы для него очень важное дело, за что он выражает свою глубокую признательность.

Имперский город Нюрнберг не мог не откликнуться на столь настоятельную просьбу. Никогда еще он не видел в своих стенах такого разноликого и пестрого каравана путников, состоящего из греков, итальянцев и русских. Горожане были, вероятно, удивлены необычными чужеземными нарядами и видом принцессы, которую по свидетельствам нюрнбергских источников, приветствовали как «императрицу и королеву Константинополя и герцогиню России». К сожалению, скупые на слова нюрнбергские летописцы не оставили нам описаний костюма Зои Палеолог. Однако от более дотошных хронистов Болоньи мы знаем об этом: упоминается накидка из бархата и горностая, ниспадающая с плеч - она покрывала пурпурное одеяние принцессы, в головном уборе невесты Ивана III сверкали золото и драгоценные жемчуга; дорогой драгоценный камень, обрамленный в браслете, украшавшем руку Зои, притягивал к себе взоры вех людей. Мы можем предположить, что по обычаю того времени при встречах императоров, королей и папских легатов, знатную даму с посланниками уже у стен города приветствовали старейшины, представители городского правления и всего духовенства, и что вся торжественная процессия под звон колоколов въехала через городские ворота Фрауэнтор.

Судя по немногословным записям нюрнбергских хронистов, принцесса провела в городе четыре дня, с 10 по 14 августа. Однако точный ход праздничной программы во время пребывания нигде не был зафиксирован. Источники сообщают об этом кратко. К сожалению, не сохранились документы городского совета, счета городских расходов за 1472 год. Но до нас дошли подробные сведения о подарках, которые получила Зоя Палеолог в Нюрнберге. По свидетельствам дарственных книг, совет города вручил принцессе позолоченный сосуд – серебряный с росписью кубок, стоивший 68 гульденов, а также сорок кувшинов вина. Женщины города подарили Зое бочонок вина и двадцать коробок сладостей. Подарки были переданы принцессе, видимо, во время приема в городской ратуше (эта постройка частично сохранилась до наших дней).

Торжественный прием явился кульминацией пребывания греческой принцессы в Нюрнберге. Очень кратко сообщают летописцы о танцах в большом зале ратуши. Зоя якобы была нездорова и поэтому сама не танцевала. Непосредственно после этого приема на ближайшей площади - центральном рынке - состоялось открытое состязание или турнир юных патрициев в честь высоких гостей. Победителем в рыцарских играх стали Никлос Имхов, которому Зоя надела на руку золотое кольцо, и Ульрих III Штромер, которому она кольцо послала, так как из-за недомогания была вынуждена покинуть турнир.

Сведений о том, кто помогал Зое Палеолог в общении с представителями городских властей и жителями Нюрнберга, нет. Переводить разговоры с латинского могли, вероятно, юристы или священники. Греческим языком в тогдашнем Нюрнберге вряд ли владел кто-либо лучше, чем Иоганн фон Кенигсберг, известный как Регимонтанус, поселившийся здесь еще в 1471 году. Принцесса, несомненно, знала этого ученого по Риму, так как он был подопечным кардинала Виссариона и его ближайшим помощником. Встреча Зои и Регимонтануса в Нюрнберге очень вероятна.

Радушным приемом Зои Палеолог и ее посольства в городе нюрнбержцы выполнили настоятельную просьбу папы и кардинала Виссариона Никейского. Предприимчивые члены городского совета знали, как в этой ситуации получить выгоды для себя. Как только принцесса выехала из города, они отправили на имя «светлейшей и добрейшей госпожи Софьи, императрицы и достойнейшей королевы империи Константинополя и герцогини России» и достопочтенному папскому легату Антонио Бонумбре, епископу Аккии, письма с прошениями о рекомендательных документах для Нюрнберга к папе и некоторым кардиналам.

Утром 15 августа 1472 года караван путешественников с принцессой Палеолог через Тиргертнерские ворота покинул гостеприимный Нюрнберг. Через Бамберг, Кобург, Айсфельд, Ильменау и Арнштадт путь вел в Эрфурт. Затем через Грейсен, Нордхаузен, Вернигероде, Вольфенбюттель, Брауншвейг, Целле, Люнебург и Мелльн дорога привела посольство в город Любек.

После десятидневного отдыха в этом богатом торговом центре (с 1 по 10 сентября) началось морское путешествие в Лифляндию. Плавание по Балтийскому морю было трудным и, как отметили летописи, «носило их море 11 день». Только 21 сентября 1472 года корабль пришел в Колывань, как называли тогда русские письменные источники город Таллинн, столицу современной Эстонии. Первого октября процессия отправилась в заключительную сухопутную часть пути в Москву.

Через пять дней добрались до Юрьева, ныне город Тарту в Эстонии, а 11 октября состоялся торжественный въезд невесты великого князя Ивана III в Псков, где сделали небольшую остановку. Торжественность встречи произвела на Зою сильное впечатление; и она обещала псковичам: «Где... вам надобе будет, ино яз... о ваших делах хощю печаловатися велми». Приезд иноземной принцессы вызвал огромный интерес русских людей. Летописцы оставили весьма эмоциональную и подробную запись об этом событии: «Тогда царица приехала из Великого Риму, а приезд ея из немец… а священноиноки и священники и дьяконы вышли со кресты… а псковичи чтиша и дариша ю много и даша ей дароу 50 роублев; и поеха изо Пскова за князя великого Ивана Васильевича на Москвоу и проводиша ю до новгородцкого рубежа: и быша оу ней люди черны, а иные сини, а боярин ея великого князя Юрьи Малой Грек, а владыка тверской Нил был того же роду». Небезынтересно упоминание в русской летописи о людях с темной кожей в свите Софьи Палеолог – видимо, среди сопровождавших ее слуг были представители африканского континента.

Дальнейший путь невесты московского государя до Новгорода занял еще неделю. Новгородские приставы приехали встречать Софью Палеолог на рубеж с Псковской землей «и взяша казну ея на свои подводы». В Великом Новгороде будущая русская княгиня пробыла пять дней. Она получила благословение владыки Феофила, богатые дары от посадников и от всего города, и «поеха скорее к Москве», покинув Новгород 30 октября 1472 года. Но заключительный переход из Новгорода в столицу был омрачен из-за папского легата Антонио Бонумбре, возглавлявшего процессию, перед которым его слуги несли католический крест. По всей видимости, это был большой процессионный (выносной) крест - «крыж», как, на польский манер, презрительно назвали его летописцы. Открытая демонстрация католического креста вызвала скандал в Москве и был он настолько серьезным, что русские летописные своды не смогли замолчать его.

Митрополит Филипп так и не смирился с браком Ивана III и католички, воспитанницы папского престола. Поведение же папского посланника вызвало его гнев. «Не мощно тому бытии, кое в град сыи ему внити, но не приближатися ему», - заявил митрополит Филипп и пригрозил великому князю покинуть Москву в случае появления в городе легата с католическим символом веры: «Аще ли тако учинишь, почтити его хотя, но он в врата граду, а яз, богомолец твой, другим враты из града; не достоит бо нам того ни слышати, не током видети, поне же бо взлюбив и похваляй чужую веру, то своей поругался есть». И как дипломатично отметили составители летописных сводок, «слышав же сие князь великы, посла к тому лягату, чтобы не шел перед ним крыж, но повеле скрыти его». По распоряжению Ивана III торжественный кортеж был встречен за пятнадцать верст от столицы. Боярин Федор Хромой, выполняя волю государя, «повеле крыж у легатаса отнявши, да в сани положити, а Фрязина «поимати да и пограбити; то же все сотвори Федор, за пятнадцать верст встретил ея. Тогда убоялся легатос». Только после этого инцидента Софья Палеолог въехала в Москву, где в четверг 12 ноября произошла ее первая встреча с Иваном III. Свадебная церемония состоялась в тот же день в Кремле. Интересно, что венчание было приурочено ко дню памяти Иоанна Златоуста – небесного покровителя Ивана III, празднование в честь которого начиналось именно 12 ноября.

И вновь официальное летописание рисует нам умилительную картину бракосочетания, подчеркивая православие невесты и активную роль в обряде венчания русского митрополита. Но некоторые независимые своды отметили, что и на этом этапе митрополит Филипп или был отстранен от участия в церемонии за строптивость, или же сам отстранился, демонстрируя свое несогласие с женитьбой Ивана III. Ритуал венчания великого князя и Софьи Палеолог, по версии одного из независимых источников, совершил не митрополит Филипп, а коломенский «протопоп Осей». Итак, 12 ноября 1472 года греческая принцесса, представительница династии Палеологов, стала второй женой московского государя Ивана III. Посольство, сопровождавшее Софью на Русь, находилось в Москве еще одиннадцать недель и только 26 января 1473 года отправилось в обратный путь, получив богатые дары, в том числе и для римского папы Сикста IV.

Читать продолжение старинной книги