Главный фонд богатств Парижской национальной библиотеки заключается в коллекциях древних рукописей и старинных книг, собранных частными лицами (как де Ту) или министрами (как Кольбер). Кардинал Мазарини в своей страсти к библиотеке поступил еще проще, составив уникальное собрание замечательных книг и открыв его для публики в 1643 году. Латинская надпись, вырезанная на дверях одной из зал этой библиотеки и сохранившаяся до нашего времени, свидетельствует, что эта библиотека была первым примером подобной щедрости - Publicarum in Gallia primordia.

ПЕРЕЙТИ В ПОЛНЫЙ КАТАЛОГ СТАРИННЫХ И АНТИКВАРНЫХ КНИГ
Примеру Мазарини в 1652 году последовала библиотека аббата Сен-Виктора, а в 1737 году – и французская королевская библиотека. Обычай открывать для публики всякую сколько-нибудь замечательную библиотеку, принадлежащую государству или ученым обществам, распространил для всех любознательных умов благодеяния этих полезных складов старых книг.

В Италии с возрождением наук римская, флорентийская и миланская библиотеки открылись очень рано для ученых, которые могли пользоваться их сокровищами. В Испании библиотеки отрывались с меньшей готовностью, в Австрии, в особенности, в Вене - с большей; в центре и на севере Германии, в Дании, в Англии (особенно, в Оксфорде), в Швеции и в Норвегии, наконец, в Москве и Петербурге ученые хранители расширяли и обогащали склады, вверенные их попечению. Иногда они сами составляли каталоги, в особенности каталоги старинных рукописей – труд, требующий особых усилий, знаний и терпения.

Парижская национальная библиотека к концу XVIII века соперничала в этом отношении с самыми крупными библиотеками Европы. Она состояла из пяти отделений: рукописей, печатных произведений, эстампов и гравюр, карт и планов, медалей и древностей. Но впереди всех в этой гонке, несомненно, оказалась администрация Британского Музея в Лондоне, где щедрое назначение денежных сумм позволило за короткий срок собрать уникальнейшую коллекцию древних книг.

Библиотека Британского Музея существует лишь с 1753 года, и основой для нее послужила библиотека сэра Ганса Слоана (1660-1753 гг.), английского медика, натуралиста, заядлого коллекционера, президента Лондонского королевского общества в 1727-1741 годах. В 1823 году к ней прибавилась библиотека, полученная в наследство от отца королем Георгом IV. Тридцать четыре года спустя новые здания, построенные из кирпича и металла, открыли свои двери для 800 тысяч печатных томов (не считая древних рукописей). Кроме того, размер запасников библиотеки предусматривал рост ее коллекции на 2 тысячи томов ежегодно. Таким образом, публичная библиотека в XVI-XVIII столетия почти всегда представляло собой лишь конечную фазу развития библиотеки частной. Любительская коллекция, впрочем, тоже не всегда еще является библиотекой. Иметь книги – не значит еще иметь библиотеку. Существует масса ученых, которые покупают сочинения, необходимые им в силу их профессии, которые не заботятся о сохранности книг, относятся к ним небрежно, иногда избавляются от книг, если те становятся им не нужны.

Другие ученые не только собирают книги, но и заставляют их переплетать – когда просто тщательно, когда – роскошно, в зависимости от наличия средств. Иногда, чтобы доставить себе удовольствие, они собирают некоторые сочинения, в том числе антикварные книги, чуждые науке, которой занимаются. Эти коллекционеры вставляют свои книжные богатства на дубовых или ореховых полках и даже запирают их в шкафах со стеклами для защиты от пыли. Такие ученые уже немножко библиофилы.

Иные собиратели отыскивают первые издания каждого автора, издания, кстати, не всегда самые лучшие. Порой они разыскивают так называемые инкунабулы, то есть самые древние образцы типографии – печатные книги, появившиеся до 1500 года. Существуют библиофилы, привязанные к какому-нибудь одному классу сочинений, например, к драматическим произведениям. Каталоги таких библиотек сами по себе представляют глубочайший интерес для историков литературы. А коллекция театральных пьес, вышедших отдельными томами (не считая сборников), только в фондах одной парижской национальной библиотеки превышает 25 тысяч томов.

Некоторые любители проявляют особенную страсть к какому-то одному писателю или даже к какому-нибудь одному из его сочинений. Например, в 1860-х годах в Париже была продана коллекция, состоящая из "Провинциальных писем" Паскаля, но заключавшая их все.

Французский философ и историк Виктор Кузен (1792-1867 гг.) путем розысков и серьезных финансовых затрат собрал все образцовые произведения классической литературы, все великие памятники человеческой мысли. Ему принадлежали самые лучшие книги и самые изящные издания, переплетенные с особенным вкусом. Его библиотека была настоящим музеем науки и литературы. Виктор Кузен передал ее по завещанию парижскому университету и обеспечил ее сохранность, завещав денежные средства, необходимые для содержания библиотеки.

Тому же университету завещал свою коллекцию, насчитывающую пятнадцать тысяч томов, Леклерк. Его собрание изобиловало греческими, латинскими, французскими и итальянскими авторами, а также сочинениями по литературе. В древности также было множество примеров завещания коллекция книг городам людьми с богатыми знаниями и богатым вкусом. Такова была, например, библиотека, которую Плиний Младший принес в дар городу Комам от своего имени и от имени своих родителей. Он даже произнес по этому поводу речь, которую впоследствии издал.

Нужно заметить, что почти все частные библиотеки обречены на расточение после смерти их владельцев. И вот приходит день, когда собранное с таким трудом сокровище дробится на части и под наблюдением аукциониста переходит в другие руки для составления новых коллекций. Надо признать, что благодаря такой судьбе некоторые редкие и ценные книги, которые могли бы быть забыты в руках невежественного наследника или завещаны какой-нибудь публичной библиотеке, после продажи совершенно справедливо попадают в руки ученого, могущего воспользоваться ими.

Впрочем, страсть библиофила не всегда свободна от эгоизма, иногда даже доходящего до варварства. У одного ученого была страсть скупать на публичных аукционах все экземпляры книг, о чрезвычайной редкости которых он знал и которые он с удовольствием скрывал в закоулках своей библиотеки. Так как он редко раздавал книги, то благодаря распродаже его коллекции, в публичное обращение было пущено множество произведений, которые до того времени оставались бесполезными, пребывая на полках его рабочего кабинета. Для любителей подобного рода придумано выразительное название библиотафов.

Его можно применить ко многим разновидностям "зарывателей книг". Эта странная извращенность была известна еще в древности и осуждалась как преступление. Свидетельством тому служит Исидор Пелузский, христианский автор V столетия, который в письме к Симплицию упрекает своего друга в покупке книг лишь для зарывания их в уединенном месте, где они служат только для питания червей вместо того, чтобы служить для поучения честным людям.

В средневековом Париже жил один библиофил, собиравший беспрестанно книги всякого рода, так что, в конце концов, его дом оказался заполнен ими снизу до верху. Каждый год этот любознательный человек отбирал у своей жены и детей комнату за комнатой, загромождая помещения книгами. Каталог его библиотеки, составленный для продажи, состоял из одиннадцати или двенадцати томов.

Самые большие библиотеки древности располагались в главных городах Средиземноморья – Афинах, Александрии, Пергаме и Риме. Когда книги считались там сотнями тысяч, покупатель, заботившийся о том, чтобы не тратить свои деньги на негодные приобретения и не расходовать свое время на бесполезное чтение, очень нуждался в компетентных советах, чтобы не дать обмануть себя книгопродавцам.

Поэтому уже тогда некоторые грамматики ставили себе задачу руководить любителями древних книг. Таков был в начале христианской эры некий Артемон, человек, впрочем, весьма темный. Он написал руководство по "искусству собирать книги" и другое - по "способу пользоваться ими". Подобного рода руководства впоследствии только множились. В XIV столетии эту роль играл "Philobiblion" Ричарда де Бери.

В 1688 году голландец Сальдон издал свое рассуждение "De Libris varioque eorumusuet abusu", а в 1772 году аббат Шодон издал "Библиотеку знатока, или мнение о выборе лучших книг, написанных на французском языке по всем родам науки и литературы". Эта старинная книга была несколько раз переиздана с поправками дополнениями.