Первые отдельные картинки в старинных русских книгах появились еще в Библии, изданной в Праге доктором Франциском Скориной в 1517-1519 годах, хотя эти картинки и не имеют ничего общего с гравюрами, которые встречаются в старых славянских книгах. Особенно хорош портрет Скорины, сидящего за столом в своем кабинете. Верху листа размещен герб Скорины - луна и солнце, а внизу - монограмма мастера.

Первые славянские книги, изданные в Венеции в конце XV столетия, не имели гравюр. Несколько позже, в Октоихе 1537 года встречается герб Божидара, а также вырезанная заставка с изображениями Святого Козьмы, Иоанна Дамаскина и Преподобного Иосифа, а в общей Минее 1538 года – картинка, изображающая Рождество Христово.

ПЕРЕЙТИ В ПОЛНЫЙ КАТАЛОГ СТАРИННЫХ И АНТИКВАРНЫХ КНИГ
В России первой гравюрой на дереве принято считать изображение Евангелиста Луки, появившееся в виде приложения к первой напечатанной в Москве в 1564 году книге "Апостол". Отдельные гравированные листки появляются гораздо позже, во второй четверти XVII столетия, а листы, предназначенные собственно для народного чтения (так называемые лубочные картинки) появились не ранее конца XVII или даже начала XVIII века.

Их весьма обстоятельно описание было сделано сенатором, историком и коллекционером Дмитрием Александровичем Ровинским (1824-1895 гг.) в его замечательном труде "Русские народные картинки". Оказывается, по настоянию духовных владык после 1674 года было запрещено продавать листы с гравюрами, как самодельные, так и напечатанные в Европе еретиками. Отобранные гравюры уничтожались, а с продавцов взималась большая пеня. Только с 1700 года Ивану Тессингу было дозволено Петром Первым ввозит в Россию карты и прочие печатные листы.

В произведениях русской гравюры на дереве можно различить только две школы – Московскую и Киево-Львовскую. В XVIII веке стали появляться гравюры на меди, которые мало-помалу вытесняли гравюру на дереве. Первый гравированный лист на меди был приложен к книге "Учение и хитрость ратного строения пехотных людей", напечатанной в Москве в 1647 году. Сам медный лист по словам Стасова В.В. был гравирован в Голландии.

Первыми русскими граверами в Москве стали Труменский и Бунин, в Киеве – Тарасевич, Щирский и Галаховский. Все они копировали гравюры с иностранных образцов, и художественного достоинства (за исключением, может быть, досок Тарасевича) искать в их работах бессмысленно.

В царствование Петра I, когда монарху необходимо было прославлять свои победы и праздники, из Амстердама были вызваны в Россию граверы Шхонебек и Пикарь, обучившие своему искусству многих русских граверов. Граверы, состоявшие при Пикаре (Матвеев, Мякишев и Любецкий), не произвели ничего особо примечательного. Талантливее их был Алексей Ростовцев, учившийся гравировать в Москве у библиотекаря Василия Киприанова и гравировавший вместе с ним доски настенного Брюсова календаря. Ростовцев в 1726 году прекрасно скопировал две баталии с гравюр Лармесена и участвовал почти во всех изданиях, вышедших под надзором Пикара, с которым, по словам Штелина, Петр I обращался как с товарищем и ездил с ним в одних санях во время прогулок.

После кончины Петра Великого русские граверы, вышедшие из школы Шхонебека, принялись за гравирование картинок почти лубочной работы – нужно было как-то кормить семьи. Таким образом, гравирование снизошло до уровня ремесла, так что для его обновления в учрежденную Академию Наук пришлось вызывать гравера Вортмана из Касселя.

Вортман выучил много хороших граверов из русских учеников, в их числе Качалова и Соколова, которые отличались чистотой резца, но не умели рисовать. Соколов заслужил своими работами такую славу, что по увольнении Вортмана в 1745 году, занял место старшего мастера. Он во всем подражал Вортману и в искусстве гравирования резцом даже превзошел его.

Со смертью Соколова окончилось существование школы Вортмана и для обучения учеников Академии был выписан первоклассный европейский гравер Шмидт, у которого учениками были Герасимов, Васильев, Колпаков и Чемесов. Они в совершенстве освоили манеру Шмидта, но с его отъездом из России и смертью Чемесова русская гравюра опять начала затухать. В царствование императора Павла I была потрачена масса средств на гравирование видов Павловска и Гатчины с картин любимца государя, пейзажиста Щедрина. Лучшими граверами начала и середины XIX века считались Уткин и Иордан, во второй половине XIX столетия - бывший профессор Академии Художеств Пожалостин. Впрочем, к этому времени и гравюра на меди, и гравюра на дереве стали редкостью – их заменили цинкография и зарождающаяся фотография.