В существующем виде Киевская Псалтирь имеет 303 иллюстрации (считая изображение Давида на выходном листе и заставку с деисусом). Первоначально эта цифра была несколько большей, так как четыре погибших листа, которые восполнены вставками XVII века (листы 145 и 154-156), тоже были украшены рисунками. К счастью, соответствующие части текста и иллюстрации к ним сохранились в Балтиморской Псалтири. Учитывая иконографическое сходство греческой и русской рукописей, можно уверенно сказать, что в Киевской Псалтири недостает трех миниатюр: изображения анонимной преподобной, "Вознесения Христа" и "Семи спящих отроков эфесских". В древности общее число рисунков в русской рукописи достигало, следовательно, 306.

Наблюдения над большими циклами иллюстраций в греческих, русских и южнославянских средневековых рукописях приводят исследователей к неизменному выводу, что не существует такой книги, рисунки которой выполнены только одним художником. Как правило, над рукописью работало несколько мастеров, причем ясно вырисовываются рука ведущего, наиболее опытного живописца и одного или нескольких помощников. Примерами подобного сотрудничества могут служить все русские, болгарские и сербские рукописи XIV-XV веков с большими циклами иллюстраций: Хроника Георгия Амартола, Летопись Манассии, Псалтирь Томича, Мюнхенская Псалтирь, Радзивилловская летопись. Не является исключением из правила и Киевская Псалтирь.

ПЕРЕЙТИ В ПОЛНЫЙ КАТАЛОГ СТАРИННЫХ И АНТИКВАРНЫХ КНИГ
В Киевской Псалтири ясно различаются два художественных почерка, работа двух мастеров: главного мастера и его помощника. Ведущим иллюстратором выполнены миниатюры в 23 тетрадях: 1-9, 12-15 и 20-29, а его сотрудником украшено только шесть тетрадей: 10, 11 и 16-19. Стиль главного мастера является определяющим. Его рисунок всегда точен, фигурки изящные, краски чистые, золото отполировано до блеска, шраффировка лежит густо и плотно. Артистизм выполнения чувствуется в каждой сцене или отдельно взятой детали. Для этого живописца не существует сомнений, его перо и кисть движутся уверенно, свободно, легко. Несмотря на крохотные размеры миниатюр, лики написаны умело, тонко. В зависимости от содержания рисунка художник сообщает им выражением религиозного экстаза, радости, страдания, уверенности в правом деле, стойкости, страха, зависти, злобы, коварства, величия, меланхолии. Легкими прикосновениями кисти светлой либо темной красой намечены освещенные части тела и подчеркнуты затенения впадин. Двумя-тремя беглыми мазками художник передает волнистые пряди волос и бороды, зрачки и белки глаз. Созданные им образы живут как бы двойной жизнью: превосходно отвечая задаче декоративной отделки богато задуманного кодекса, они в то же время обладают своими индивидуальными характерами, остротой переживаний, динамикой действия.

Миниатюры второго художника старательные, но они уже не имеют блеска и красочности. Палитра становится тусклой и скучной. Звучные тона исчезают: голубой превращается в водянисто-синий, зеленый лишается свежести, красный – нарядной сочности, желтый – прозрачности. Золотая шраффировка применяется непоследовательно. Рисунок заметно ухудшается, он вял и неточен. В композициях и фигурах уже не чувствуется радости живописного творчества, аромата легко дающейся стилизации. В живописи есть нечто вымученное. Разница в качестве миниатюр главного мастера и его помощника бросается в глаза, прежде всего, там, где мы имеем дело с композициями на один и тот же сюжет. Таковы "Рождество Христово", "Преображение", "Вознесение" и другие многофигурные сцены.

Но не только художественные, стилистические приметы дают основание для разделения цикла миниатюр Киевской Псалтири на две неравные и неравноценные группы. Участие в иллюминировании этой рукописи двух сотрудников доказывается также их разным отношением к побочным деталям отделки книги. Главный мастер внимателен к соединительным линиям, которые помогают читателю соотнести зрительный и словесный образы. Он охотно помещает рядом с иллюстрациями пояснительные надписи, причем делает их яркой киноварью. Его помощник обладал меньшей подготовкой для выполнения этой сложной работы. Затрудняясь в отыскании нужного отрывка славянского текста Псалтири для соединения с копиями греческих миниатюр, он часть избегал соединительных линий либо условных значков. Надписи около рисунков он делает нерегулярно, причем пользуется не киноварью, а бледными, ныне сильно выцветшими рыжеватыми чернилами либо темной и тусклой красной краской лилового оттенка. И техника его живописи также отличается от приемов главного мастера. Он смешивает краски, добавляет много белил, накладывает золото на сырую или полусырую живопись, недостаточно его полирует. Поэтому его рисунки сохранились плохо. Краски осыпались, золото стерлось, оставшиеся части живописи пожухли. Второму художнику недоставало технического умения, ремесленных навыков, которые бы обеспечили его иллюстрациям столь же хорошую сохранность, как работам главного мастера. Обследование миниатюр Киевской Псалтири дает также немало интересных наблюдений для понимания того, как и в каком порядке производилось ее художественное оформление. Приступая к своей части работы, художники получали на руки переписанную рукопись в виде отдельных, еще не забранных в переплет тетрадей. Возможно, рукопись выдавалась им не полностью, а частями. Если миниатюры выполнялись параллельно с перепиской текста, такая ситуация представляется единственно допустимой. В тетрадях, передававшихся иллюстраторам, уже могли быть написаны и киноварные заголовки, а также заглавные буквы, поскольку они принадлежат руке писца Спиридония. Однако там, где должны были быть инициалы, еще виднелись пустые места, а широкие поля девственно сияли белизной прекрасно подготовленного пергамена. Художникам предстояло заполнить их своими красочными произведениями.

В системе художественного оформления рукописи, как мы уже говорили, видное место отведено инициалам. Большинство их делалось по предварительному рисунку, выполнявшемуся пером жидко разведенными чернилами. Окончательная форма инициалов, после их расцветки и отделки золотом, не всегда соответствовала первоначальному наброску, и незавершенные части подготовительных рисунков отчетливо видны во многих местах. Загадку представляют, однако, следы иных первоначальных инициалов, сделанных не чернилами, а киноварью. Киноварные инициалы были не подготовительными набросками и не подкладкой под золото, а самостоятельными, вполне законченными композициями. Их остатки прослеживаются на листах 72, 72 об., 73, 75, 77, 78, 79 об., 161. Один подобный киноварный инициал – на листе 173 – полностью сохранился. Он выполнен в тех же крупных неовизантийских формах, как и основная масса красочных инициалов, причем киноварь по оттенку соответствует киновари соединительной линии и надписи, которыми снабжена миниатюра, расположенная рядом с этим инициалом.

По-видимому, киноварные инициалы делались теми же лицами, которые поводил соединительные линии и писали пояснительные тексты к иллюстрациям. Киноварных инициалов немного. Их следы появляются в рукописи эпизодически – преимущественно там, где работал второй мастер. Когда выполнялись красочные инициалы, эти киноварные рисунки не были использованы в качестве предварительных набросков: они были тщательно спемзованы. Создается впечатление, что киноварные инициалы рисовались вторым мастером, а инициалы в красках, включая тетради, оформлявшиеся вторым мастером, выполнялись первым художником. Так как качество работ второго мастера не соответствовало вкусу и требованиям главного художника, этот последний, вероятно, исправлял ошибки помощника.

Инициалы и фигурные изображения в Киевской Псалтири образуют единый художественный ансамбль. Мы наблюдаем здесь одинаковые краски, одно и то же золото, примеры композиционного единства миниатюр с буквами. Когда иллюстрации приходилось писать рядом с инициалами, художники стремились соблюдать необходимое расстояние между ними, добиваясь вместе с тем равновесия и даже уравнивания фигур с декоративными элементами. Следов небрежной работы, когда иллюстрации "налезали" бы на буквы или инициалы на миниатюры, у мастеров Киевской Псалтири почти нет. Поэтому трудно уловить и решить с должной уверенностью, в какой последовательности выполнялись эти два основных элемента художественного оформления книги.

Единственный случай затекания красок миниатюры на золотой контур инициала – на листе 181 об. – служит основанием для предположения, что сначала выполнялись инициалы, а уже затем иллюстрации на полях. В этом есть своя логика. Расцвечивая инициалы, которым в рукописи, сравнительно с миниатюрами, отводится не главная роль, художники могли поупражняться в рисунке и подборе тонов, чтобы затем перейти к наиболее ответственной части своей работы. Но выполнялись ли сначала все инициалы, а потом все миниатюры или инициалы делались потетрадно, а вслед за ними тоже потетрадно писались картинки, решить невозможно. Интуитивно более вероятным представляется второй вариант. Но наряду с такой последовательностью во многих случаях была бы естественной и одновременная работа художника над фигурными сценами и инициалами.

Обследование миниатюр Киевской Псалтири дает нам для понимания творческого метода книжного мастера XIV века еще больше материала, чем наблюдения над инициалами. Не всегда, но часто выполнение очередной иллюстрации начиналось с предварительного рисунка. Он делался тонкой кистью либо пером жидко разведенными чернилами. Остатки подготовительных набросков видны в местах сильного осыпания красочного слоя, они просвечивают также из-под жидко нанесенной краски. Но лучше всего предварительный рисунок виден там, где художники не воспроизвели намеченную ими деталь в красках. Таковы Спаситель в медальоне на листе 23 об. и верхушка дерева на листе 69. Еще более очевидна картина соотношения рисунка и живописи на листе 96 об., где мы находим изображения Соломона и "Благовещения". Поскольку художник намеревался поместить сцену "Благовещения" значительно ниже, фигура Соломона также была сдвинута книзу и она зафиксирована в предварительном рисунке строго посередине бокового поля. Работая красками, художник решил, однако, значительно поднять обе композиции, и поэтому между существующим изображением царя и "Благовещением" отчетливо видна голова Соломона из первоначального подготовительного рисунка.

Приступая к работе красками, художники, прежде всего, накладывали золото на участки рисунка, где предполагалась живопись по золотому фону. Это были преимущественно медальоны для полуфигур Христа и нимбы святых. Затем шла обычная постепенная работа по созданию живописного образа: от жидких, полупрозрачных заливок в лицах и обнаженных частях тела до плотно кроющих мазков, которыми писались одежды и предметы. На выпуклых местах делались крохотные света. Наконец, по высыхающим краскам в нужных местах производилась шраффировка золотом и мастера начинали отделку следующей партии миниатюр.

При иллюстрациях Киевской Псалтири много поясняющих надписей: от кратких лигатурных обозначений имен Христа и Давида до обширных текстов, которые сопровождают, например, композицию на сюжет притчи о сладости сего мира. Из 303 миниатюр только 71 иллюстрация не имеет надписей. Такого числа побочных текстов нет больше ни в одной другой русской рукописи XIV века. Эти надписи обладают ни с чем не сравнимой научной ценностью. Они важны и для понимания сюжетов иллюстраций, и для отыскания литературных источников ряда иконографических редкостей, и для характеристики русского языка конца XIV века.

Все надписи Киевской Псалтири выполнялись после завершения живописных работ. Такое заключение напрашивается не только потому, что оно отвечает естественной логике действий, ибо надписи и соединительные линии есть не что иное, как завершающие штрихи в художественной отделке всей рукописи, но и потому, что в отдельных случаях наблюдаются целые надписи или их части и части соединительных линий, сделанные по красочному слою миниатюр и инициалов. Таковы лигатуры имени Богоматери на фоне архитектурных кулис в сцене "Благовещение" на листе 96 об., киноварная соединительная линия, идущая поверх живописи миниатюры на листе 109, соединительные линии, перекрывающие золото и краски инициалов на листах 181 об. и 202 об. Киноварь лежит на красках заметным слоем, а это означает, что к моменту выполнения пояснительных текстов и соединительных линий краски уже высохли и опасности испортить живопись уже не существовало.

Можно ли судить по надписям при иллюстрациях Киевской Псалтири о происхождении мастеров, которые оформляли эту замечательную рукопись? Для ответа на вопрос мы находим мало положительных данных, но все же они имеются. Заметим, прежде всего, что все надписи, за исключением нескольких на листах 10-й тетради, сделанных невыразительными, сильно поблекшими рыжеватыми чернилами, выполнены киноварью и образуют две большие группы. Одни из них написаны яркой светлой киноварью, другие – темной, имеющей лиловый оттенок. В подавляющем большинстве случаев светлые киноварные надписи и соединительные линии – с иллюстрациями его помощника. Имеются, наконец, такие надписи, которые сделаны темной киноварью, но исправлены и дополнены светлой. Все это говорит о том, что пояснительные тексты в Киевской Псалтири писались двумя лицами и что эти два почерка, вероятно, принадлежат художникам-иллюстраторам.

Одна небольшая деталь подтверждает наш вывод. На листе 55 изображен Василий Великий, воссылающий молитву небесам, из которых видна десница бога. По недосмотру художника изображения небес и десницы остались в стадии предварительного рисунка: десница обозначена серой краской, а небеса – красной. Киноварь здесь в точности того же цвета и оттенка, как в надписи с именем Василия и в соединительной линии, ведущей от миниатюры к тексту псалма. Рисунок небес, легенда и линия сделаны явно одной рукой и рука эта не писца, а художника.

Все надписи на полях Киевской Псалтири выполнены мелким полууставом. Это характерное, легко узнаваемое письмо ведет свою родословную от приписок на полях уставных рукописей и от письма деловых документов. Оно возникло еще в конце XIII века, но окончательно сформировалось в период второго южнославянского влияния, когда сложились и его специфические признаки: изобилие лигатур, подражания греческим буквам, надстрочные знаки, орнаментация, сознательно неодинаковое написание одних и тех же букв, особая орфография и пунктуация.

До сих пор мы говорили о мастерах Киевской Псалтири как о славянах. Но были они русскими, болгарами или сербами? Для рубежа XIV-XV веков, когда создавалась Киевская Псалтирь, миграция славянских писцов и художников стала привычным фактом международной жизни Восточной Европы, и многие сербские и болгарские деятели культуры обосновались на постоянное место жительства в Москве, Новгороде и других русских городах. Поток южных славян на Русь усилился после решающих побед турок над сербскими и болгарскими войсками в 1389 и 1393 годах. Немало беженцев нашло себе пристанище в Москве, при кафедре митрополита, где они могли рассчитывать на покровительство главы русской церкви – болгарина Киприана (1390-1407 гг.).

Вопрос о национальности художников Киевской Псалтири вытекает, следовательно, из реальной культурно-исторической обстановки, сложившейся на Руси в конце XIV века. По авторитетному мнению Тихомирова Н.Б., который любезно предложил свою точку зрения в специальной записке, составленной по моей просьбе, пояснительные надписи к иллюстрациям Киевской Псалтири сделаны русскими, а не южнославянскими писцами. В этом убеждают орфографические особенности надписей, характерные для древнерусского языка. Вместе с тем в надписях улавливаются несомненные следы южнославянского влияния. Как и в основном тексте Киевской Псалтири, в надписях при иллюстрациях орфографические формы русского языка находятся в сочетании с южнославянскими, сохраняя, однако, в целом преобладающую роль русского правописания.

Читать продолжение старинной книги