Возникновение антикварного книжного дела в Европе должно отнести к середине XVI столетия. Родина его - Германия, где уже в 1564 году появились первые каталоги старых и новых книг, продававшихся на ярмарках в Лейпциге и Франкфурте. Начиная с этого времени, важно было бы проследить шаг за шагом развитие и рост антиквариата в каждой стране по городам, а в городах - по местным производителям. При этом недостаточно, конечно, было бы удовольствоваться перечнем лиц, производивших торговлю, но важно дать и характеристику издававшихся каталогов.

ПЕРЕЙТИ В ПОЛНЫЙ КАТАЛОГ СТАРИННЫХ И АНТИКВАРНЫХ КНИГ
Материал для изучения антикварного дела на Западе, особенно в Германии, где обладают полными исчерпывающими обзорами своей книжной производительности, издаваемыми на протяжении более 300 лет периодически; где история и успехи библиографии находятся в неразрывной связи с судьбами книжной торговли, настолько обширен, что его не уложить и в целую большую книгу. Размеры отведенного для этой статьи в настоящей книге места не дают возможности осуществить это. К тому же, есть область гораздо менее, если совсем не обследованная, которой прежде всего надо заняться, это - положение книжного дела в России.

Антикварное книжное дело теснее, чем какая-либо другая отрасль книжной торговли, связано с обликом людей, ведущих эту работу и вкладывающих в нее свои знания, стремления и вкусы. Говоря об отдельных антиквариях, можно не только дать общий очерк развития антикварного дела в России, но попутно охарактеризовать их приемы, затронуть ряд вопросов, связанных с антиквариатом, и сделать выводы, имеющие практическое значение. Поэтому мы считаем нужным попытаться последовательно рассказать обо всех наиболее выдающихся антикварах, о которых до нас дошли точные сведения.

Начало антикварного книжного дела в России

Антикварное книжное дело началось в России в XVIII веке. Но мы так мало знаем XVIII век... Мы совсем не знаем, кто составлял библиотеки для знаменитого деятеля по просвещению Новикова Н.И., или для не менее знаменитого библиографа Евгения Волховитинова, а что они у них были, и обширные, это нам известно доподлинно. Мы имели бы только самые отрывочные сведения и о нашем первом (если он действительно первый) книгопродавце-антикварии Игнатии Ферапонтовиче Ферапонтове, если бы Калайдович не одарил нас книжкой о нем, выпущенной в 1811 году. А между тем это был замечательный человек своего времени и для нас он особенно дорог, так как с него начинается эра не только московского, но и всероссийского профессионального антиквариата.

Из деятельности Николая Ивановича Новикова (1744-1818 гг.) и из всей сети организованных им пунктов для продажи книг как в Москве, Петербурге, так и в провинции не видно, чтобы он занимался продажей старинных книг и древних рукописей. Дошедшие до нас "росписи" XVIII столетия как книгопродавцев, так и переплетчиков также свидетельствуют только о вновь выходящих изданиях. И только Сопиков, открывший торговлю в Петербурге в 1788 году, первым обратил внимание на редкие книги и то не тогда, когда имел лавку и издавал свои росписи вновь выходящим книгам, а лишь тогда, когда, прекратив торговлю, сделался библиотекарем Императорской Публичной Библиотеки и начал издавать свой знаменитый "Опыт российской библиографии".

Первый русский антикварий Ферапонтов

Итак, обратимся к Ферапонтову. Родился он в 1740 году, так что Калайдович в 1811 году застает его уже "почтенным старцем", давно торгующим старинными русским письменными и печатными книгами. Лавка его помещалась близ Кремля у Спасских ворот "на Спасском мосту", там же, где была и новиковская лавка. Что это был за мост, на котором, судя по публикациям того времени, был расположен ряд лавок, определить трудно. Ученые москвоведы делают посылку такого рода, что это был не только мост от Спасских ворот через ров, но позднее и помост, тянувшийся вплоть до Лобного места, по сторонам этого помоста был расположен ряд лавок и было тут самое торговое место в Москве. Название же "моста" сохранилось преемственно, как и Кузнецкого моста.

На этом же Спасском мосту были и лавки с "фрязьскими", то есть лубочными картинками иностранного изделия. На Калайдовича Ферапонтов произвел впечатление как любитель и знаток русских древностей, к голосу которого прислушивались посещавшие его тогдашние ученые и собиратели. Профессора Московского университета Барсов, Синьковский, Баузе пользовались собранными Ферапонтовым драгоценностями для своих ученых исследований. Коллекционеры - граф Мусин-Пушкин А.И., граф Толстой Ф.А., Бекетов П.Л. - через него обогащали свои собрания. Профессор Баузе, крупнейший из собирателей того времени, обязан Ферапонтову многими драгоценными приобретениями и среди них знаменитым "Прологом", писанным уставным письмом на пергаменте в Великом Новегороде в 1229 году, Библией Скорины и многими другими.

Собирательство на Руси в XVIII веке

Почтенный старик, собирая древности с невероятною ревностью, нередко сам покупал дорогою ценою. По уверению Калайдовича, "не было такой печатной книги до времен Петра,, которой бы Ферапонтов не имел в своих руках; он заслуживает общую благодарность за то, что без его старания, быть может, многие бы сотни важных книг пропали совершенно от нерадения, ибо лет за 40 перед этим весьма немногие думали о собирании оных".

Это заключение Калайдовича очень важно для нас. Никто так близко не вращался среди коллекционеров своего времени, как Калайдович, и если он говорит, что за сорок лет перед сим собиратели представляли единицы, то, стало быть, собирательство антикварных книг на Руси началось приблизительно с 1770-х годов. Но кто его обслуживал? О своем времени он говорит, что "теперь, когда умножились охотники и уменьшились редкости, следует обратить государственным хранилищам внимание на собрание Ферапонтова, которым они могли бы обогатиться; и теперь еще библиотека его обильна памятниками веков, протекших".

Тихон Федорович Большаков

Вскоре после Ферапонтова, в первой четверти XIX столетия в Москве возникла еще одна книжная торговля старинными книгами при исключительной обстановке. В Зарядье, в Юфтяном ряду, среди торговцев кожевенным товаром, была и кожевенная лавка Тихона Большакова. Но вот, мало-помалу, в левой стороне лавки стало образовываться собрание древних рукописей и старопечатных книг и, параллельно с юфтью, завелся торг и памятниками старины. Благодаря начитанности, хотя и без малейшего образования, и любви к старине, Тихон Федорович скоро привлек к себе внимание всех жаждавших просвещения.

В его лавке можно было встретить, наряду с сапожником и крестьянином, пришедшими за подошвами и голенищами, и юношу-студента, и ученого, и коллекционера. Первым он отпустит нужный им материал, со вторыми сразу заговорит о русской науке, преимущественно о старине, об отдаленной истории и ее памятниках, об этих древних рукописях и книгах, обильно украшавших полки его лавки. Калайдович, Ундольский, Снегирев, Измаил Иванович Срезневский, Строев, Уваров и многие другие были его постоянными посетителям. Погодин с ним советуется о разных спорных вопросах в древней письменности; университет награждает его званием корреспондента, а Румянцевский Музей делает своим комиссионером; ученые общества избирают его своим членом.

Его трудами составлялись многие библиотеки как общественные, так и частные. Известная библиотека Хлудова обязана Большакову многими своими богатствами, - он был главным ее поставщиком по части древних рукописей и старопечатных книг. "Он и ведущий жрец, он опытный истолкователь своей кожевенной храмины, - говорит его биограф Бессонов - оттуда он вытащит вам, раскроет, покажет, растолкует все эти рукописи и издания. Есть чего послушать. Церковно-славянскую старопечатную четырехстолетнюю древность знает он, как свои пять пальцев, - по годам, по месяцам, по числам, по шрифту, очертаниям букв, заставицам, по именам творцов и издателей, по изысканиям ученых". Помогая другим собирать древности, он скопил и собственное собрание древних рукописей числом 435, поступивших после его смерти в Румянцевский Музей. Оно описано Георгиевским Г.П. и издано Академией Наук в 1915 году. Умер он в преклонном возрасте в 1863 году, окруженный всеобщим вполне заслуженным уважением.

Большаков Сергей Тихонович

Дело его продолжал, но уже без юфти, его молодой сын Сергей Большаков, родившийся в 1842 году, присоединив к нему и торговлю вообще старинными вещами и памятниками народного быта. Это был необыкновенно энергичный человек. Не было на всей необъятной Руси, такого уголка, где бы интересовались древностями и куда бы не проникала корреспонденция Большакова. Знали его и за границей. Своей популярностью в провинции он обязан был и приобретению им в 1877 году знаменитого "Архангельского евангелия", писанного на пергаменте в 1092 году и уступленного затем в Румянцевский Музей. Впоследствии он перевел свою лавку на Старую Площадь, сделавшуюся средоточием торговли древними книгами. Здесь были лавки Пискарева, Силина, Шитикова Шибанова, Вострякова.

Из них старейший был Пискарев. О его деятельности мало сохранилось сведений. Известно только, что собрание славяно-русских рукописей, числом 204, оставшихся после его смерти, приобретено в 1868 году Румянцевским Музеем. Оно описано Викторовым А.Е. в приложении к Отчету за 1867-1869 годы.

Антикварная деятельность Силина Ивана Лукича (1837-1893 гг.) началась с 1853 года. Он больше интересовался памятниками иконографии, в которых, был глубоким и общепризнанным знатоком, но наряду с этим собирал и древние рукописи и старопечатные книги. Через его руки прошло второе погодинское собрание старопечатных книг. Ему же принадлежала знаменитая лицевая толковая псалтырь 1551 года, писанная в Москве по повелению Ивана IV Грозного. Оно поступило в библиотеку Егорова, а ныне находится в Румянцевском Музее. Его собрание рукописей и памятников древнерусского искусства было выставлено в 1889 году на VIII Археологическом съезде. Имеется печатный каталог. В основную часть древнерусской живописи Третьяковской галереи легли, памятники, доставленные Иваном Силиным. Имя его среди ученых было популярно: Тихонравов, Забелин, Филимонов, Буслаев, Павлов были его постоянными посетителями и нередко с ним советовались. Он умер в 1893 году, оставив хорошо организованное дело своим семерым сыновьям, которые, разделившись, продолжали его, но только уже больше в области древнерусского искусства.

Петр Васильевич Шибанов

Появление Шибанова П.В. на московском рынке относится к 60-м годам XIX столетия, хотя деятельность его на книжном поприще началась с 1841 года. Но она протекала в провинции, в Самаре, где он имел постоянное пребывание, откуда сносился с Москвой и Петербургом и делал время от времени поездки сюда, привозя всякий раз обильную жатву, собранную им, главным образом, в поволжских городах, начиная от Нижнего и вплоть до Астрахани.

Популярность его как среди ученых, так и собирателей древних рукописей и старопечатных книг была огромна, благодаря исключительным его познаниям в этой области. Ни одной рукописи, ни одного листочка, свитка, грамоты он не выпускал из своих рук не обследованными и не изученными до такой степени, что он скажет вам о каждой исследованной рукописи, какой вариант она из себя представляет, какие в ней есть статьи, отличающие ее от известных списков, или скажет, что подобная рукопись попадается в науке впервые.

Все древнейшие редакции Кормчей он знал наизусть. О точном определении времени написания рукописи и говорить не приходится; ошибки на 25 лет он не допускал, и горе было его сыну, если он сделает такой промах. В образовавшееся в Петербурге в 1877 году под председательством князя Вяземского П.П. "Общество Любителей Древней Письменности" он был привлечен с начала его существования и избран комиссионером.

Помяловский И.В. в своих воспоминаниях об "Обществе" пишет: "Припоминаю те часы, которые я проводил за рассмотрением интереснейших новых приобретений, которые предлагались Обществу для покупки различными антиквариями, между которыми первое место принадлежало покойному старику Шибанову, нередко посещавшему Общество и обменивавшему свои приобретения на дублеты изданий Общества".

Перечислить одни только выдающиеся шедевры, прошедшие за полвека (он умер в 1892 году) через руки Петра Шибанова и обогатившие многие государственные учреждения и частные собрания, не представляется возможным в короткой статье. Нельзя умолчать еще об одной черте из жизни коллекционера. Помимо страсти к древностям, он имел еще страсть к математике. Не получив никакого образования, дойдя до всего самостоятельно, он изучал высшую алгебру и просиживал целыми ночами напролет над решением какой-либо трудной задачи, которая ему не давалась. Утром, качаясь от бессонной ночи, он ни за что не примется, не побывав прежде у знакомого профессора математики и не получив от него объяснения на мучивший его вопрос.

Но удивительное дело. Все перечисленные лица, начиная от Ферапонтова и кончая Шибановым П.В., не только не интересовались книгами гражданской печати, не только пренебрегали ими, как не заслуживающими никакого внимания, но даже прямо органически не переносили их. Один отдает детям на игрушки попавшийся ему известный "Пантеон" Филипповского в трех томах 1805-1810 годов издания с сотней прекрасно гравированных портретов; дети уродуют экземпляр, разрисовывают картинки, просверливают насквозь острым карандашом глаза у всех портретов. Другой, найдя у дочери под подушкой стихотворения Лермонтова, рвет книгу в клочки и на глаз ах дочери бросает в печку. Третий с грустью жалуется окружающим на своего сына: "Сын у меня пустой оказался человек, гражданизмом занялся". Причины такого явления, кажется, надо искать в том, что все они, будучи старообрядцами, воспитанными в аскетических условиях старой веры, да к тому же сами являясь любителями старины, так увлеклись ею, что все, вновь привходящее, только мешало их миросозерцанию, и они открещивались от него, как от надоедливой мухи.

Павел Петрович Шибанов

Этот раздел по понятным причинам отсутствует в книге Шибанова П.П. "Антикварная книжная торговля в России", изданной в1925 году, однако мы, восстанавливая историческую справедливость, посчитали своим долгом вставить сюда биографическую справку об этом человеке. Павел Петрович родился в 1864 году в Самаре, умер 1 мая 1935 года в Москве, известный букинист-антиквар, член Русского библиографического общества, Русского общества друзей книги, автор работ по истории антикварной книжной торговли в России, библиофил.

Павел Шибанов начал профессиональную деятельность на предприятии своего отца, Петра Васильевича Шибанова, который в 1883 году открыл свою книжную лавку в Москве на Старой площади у Ильинских ворот. С 1892 года Павел Петрович Шибанов стал владельцем собственного книжного магазина. В 1881 году он составил библиографическую работу "Список редких русских книг со ссылками на библиографические источники". С 1885 по 1916 год издавал каталоги "Антикварная книжная торговля П. Шибанова" (общим числом 168 номеров), каждый каталог П. Шибанова имел свое название, зачастую это были тематические выпуски.

Всего вышло 168 каталогов, однако № 159 ("Русские иллюстрированные издания") и № 160 ("Портреты гравированные и литографированные") отсутствуют. Они были подготовлены, но не опубликованы. Девять каталогов (№ 43-51) были напечатаны в журнале "Библиографические записки" за 1892 год, который издавал сам Павел Шибанов. Каталоги № 72-93 были объединены, имели сквозную пагинацию, а записи в них располагались в алфавитном порядке.

Каталоги Шибанова сохранили книговедческое значение и сегодня, многие из перечисленных в них изданий исчезли с букинистического рынка и отсутствуют в библиотеках. Каталоги являются особенно интересными для профессиональных продавцов книг, поскольку содержат сведения степени редкости русских антикварных книг и обязательно отделяют книжные редкости. В 1892 году Павел Петрович Шибанов издавал журнал "Библиографические записки" (№ 1-12), принимал участие в работе Русского библиографического общества при Московском университете.

После 1917 года магазин Шибанова был национализирован, собрание книг и рукописей передано библиотеке Румянцевского музея (ныне - РГБ). С ноября 1918 года Павел Шибанов - эксперт Наркомпроса РСФСР, ведавший учетом и распределением национализированных книжных собраний. С 1923 года он стал заведующим антикварным отделением организации АО "Международная книга", контора которой находилась на Кузнецком Мосту в бывшем доходном здании Джамгаровых.

Антикварные книги Колъчугиных

Чтобы покончить с московским старым периодом, нельзя не сказать несколько слов о роде Кольчугиных, насчитывающем четыре преемственных поколения: Никита Никифорович (1753-1827 гг.), Григорий Никитич (1779-1835 гг.), Иван Григорьевич (1801-1862 гг.) и Иван Иванович (?-1895 гг.). Из всей этой плеяды, как занимавшийся антикварным делом, нас может интересовать один только Иван Григорьевич, известный своими причудами и оригинальными приемами с покупателями. Торговля его, унаследованная в 1835 году от отца, была на Никольской улице в Москве. Его основная профессия сводилась к торговле учебниками, но наряду с ними он скупал и старинные издания, в которых понимал толк.

Все тогдашние московские коллекционеры, во главе с Ефремовым П.А., жившим в то время в Москве, были его клиентами. Память у Кольчугина была изумительна. Несмотря на господствовавший в лавке кажущийся для постороннего глаза беспорядок, на отсутствие даже намека на какую-либо систему, при огромном обилии всевозможных книг, он знал их все наизусть и при требовании какой-либо книги, кричал своим подручным: "подайте вон из того угла, из той пачки третью книгу сверху". Если покупатель почему-либо книгу не брал, Кольчугин велел снова класть ее на то же самое место, иначе она уже пропала для него.

Помимо лавки у него были и склады над лавкой, на чердаке, где был полный хаос, но для него и тут был "порядок", при котором он мог достать любую старую книгу. Любопытно, что на этих чердаках (палатках) были слуховые окна с разбитыми стеклами, заделать которые Кольчугин не удосужился за всю свою жизнь. И когда, после его смерти, склады эти были проданы антикварию Платон Львовичу Байкову, торговавшему в то время на Никольской же в Проломных Воротах, они оказались от обилия голубиного помета и сырости в таком печальном состоянии, что утратили девять десятых своей ценности. А между тем, там были первоклассные раритеты, вроде амстердамских петровских изданий, или рузаевских сочинений Струйского, и все с прогнившими листами и в исковерканных переплетах.

Так окончилось долголетнее дело Ивана Григорьевича Кольчугина. Преемником его был сын Иван Иванович, не унаследовавший от отца ни его дарований, ни любви к старине. Обозрение старого московского периода было бы неполным, если бы мы не коснулись времени от Ферапонтова до Кольчугина в отношении редких старинных книг гражданской печати. Интерес к ним, конечно, был, собирательство не замирало, но если нам ничего неизвестно о специальных антиквариях за этот промежуток времени, зато доподлинно известно о целом ряде книгопродавцев, у которых водились и старинные книги. Многие из них выпускали росписи, реестры и каталоги, где, наряду с животрепещущими новинками, помещались сведения и о застрявших у них старинных книгах. Прилагаемый при сем список таких книгопродавцев, выпускавших каталоги, не претендует на исчерпывающую полноту, так как дело с обследованием этого периода у нас в библиографии стоит совсем неблагополучно, - им никто не занимался.

Это не то, что век XVIII, на который все, начиная с Сопикова, обращали серьезное внимание, а известный библиограф Ульянинский Д.В. довел его до такой исчерпывающей полноты, что появление после его работы каждой новой "росписи" составляет событие. Ни один из перечисленных 39 книжников не был профессионалом-антикварием - это были просто книгопродавцы-издатели, но у многих из них подчас обнаруживались целые залежи очень редких книг и даже в большом количестве. И чем старше была фирма, тем залежей было больше. От старой Москвы, после смерти Ивана Григорьевича Колъчугина, остались типичными лишь воскресные базары на Сухаревке и вербные торжища, о которых также нельзя не сказать нескольких слов.

Антикварная торговля на Сухаревке и вербные базары

То были любопытные времена, когда рынок в Москве привлекал к себе всеобщее внимание; когда любители ждали с нетерпением каждого воскресенья, чтобы не опоздать и попасть первыми на Сухаревку или на вербный рынок, где их ожидали всякие чаяния и где, действительно, они находили то, что превосходило самые смелые их ожидания. Достаточно сказать, что Губерти Н.В., описавший в известном своем труде 600 перворазрядных редкостей XVIII столетия, собрал их почти все на Сухаревке, правда, после упорных и долголетних ее посещений.

Появление такого обилия хороших книг на рынках обусловливалось двумя причинами: во-первых, сколько-нибудь сносно организованных постоянных книжных лавок тогда почти не было, а старинные книги после падения крепостного права массово притекали на рынок и покупать их торговцы не успевали. А во-вторых, среди книжников были и такие психологи, которые учли обаяние рынка в глазах собирателя, и в своих лавках закупленный ими за неделю товар не выставляли, не показав его предварительно на рынке.

Павел Васильевич Шишов

Яркую фигуру такого типа торговца представлял собою всем старым собирателям известный Павел Васильевич Шишов. Он был большой оригинал и чрезвычайно симпатичный человек. Безо всякого образования и даже малограмотный, он производил самые крупные операции на рынке и буквально затемнял всех своих собратий своим широким размахом. Ровно ничего не смысливший в антикварных книгах, не могущий назвать и десятка из имевшихся в его распоряжении многих тысяч книг, он торговал на славу, и к занимаемому им на рынке месту трудно было пробиться сквозь толщу любителей, жаждавших заполучить редкую книгу за бесценок. А место его на рынке было самое большое, - кто снимал сажень, много две, а Павел Шишов всегда располагал свои богатства не менее, как на пяти саженях.

Обаяние у публики и тот колоссальный успех, какой имел Шишов при продаже книг, заключались в том, что он продавал книгу, никогда не зная, что он продает. Он даже не открывал книги, а если когда и откроет, то как-то невзначай, часто в середине, взглянет на нее, окинет взглядом и покупателя, и, не моргнув глазом, по какому-то, ему одному известному, соображению, моментально назначает цену - рубль, полтинник, а иногда и три, и пять, и даже десять рублей, смотря по вдохновению, а больше по объему книги. Спросят его бывало: "Почему за эту дорого назначаете?" - "Поди, поищи подешевле", - ответит он. Но, в общем, все им были довольны и редко кто уходил от него с пустыми руками. Много прошло через его руки помещичьих и барских библиотек, купленных им за бесценок, но не озолотивших и его. Умер он в нищете и похоронен был, кажется, на общественный счет своих собратьев. Обычный удел многих российских книжников...