Неизвестно, в каком году монахом Евфимием было взято с Иверского подворья 8 печатных и 4 рукописных греческих книги, возвращенные им в августе 1677 года в «книгохранильню святейшего патриарха». В 1669 году отсюда же с Иверского подворья были взяты на Московский печатный двор «в 6 книгах в переплете 12 миней греческих печатных в десть да книга октоих печатной греческой на 8 гласов», а в 1670 году две триоди постыне в десть, триодь постная в четь и триодь цветная в десть «для свидетельства» печатавшихся тогда на нем русских триодей. В марте 1671 года отсюда же из Иверского подворья было взято и отдано Газскому митрополиту Паисию Лигариду «для собрания книги о святейших вселенских патриархах» 10 греческих рукописей, 10 греко-латинских и 4 латинских печатных книги.

В 1674 году греческие рукописи и печатные книги, как я сказал, были переданы с Иверского подворья и из Воскресенского монастыря в патриаршую ризную казну, где им в 1675-1677 годах монахом Евфимием и иеродиаконом Иоакинфом была составлена опись, которая легла в основание последующих описей Патриаршей библиотеки. Она составлена в алфавитном порядке сочинений, причем и рукописи и печатные книги соединены вместе. Всего оказалось на лицо 551 книга, в числе коих было греческих печатных - 75 и рукописных - 397, славянских рукописных - 44, белорусского письма - 3 и печатных латинских - 17, польских - 3, немецких – 8 и русских – 4.

После составления этого каталога в патриаршую ризную казну вступили книги и рукописи, взятые в разное время во время нахождения их на Иверском подворье и в Воскресенском монастыре и не попавшие в эту опись 1675-1677 гг. Так, в 1678 году справщиком монахом Евфимием были возвращены одна печатная греческая и 4 греко-латинских печатных книги (Иоанна Лествичника, Златоустого толкование на псалмы, Феофилакта болгарского – на евангелие, Кирилла александрийского 5-й том и Григория неокесарийского с сочинениями Макария Египетского, Василия епископа селевкийского и Дионисия архиепископа александрийского; вместе с 15 славянскими рукописями и двумя русскими печатными книгами вступили в патриаршую ризную казну три тетради греческие письменные «тех же Воскресенских книг»: 10 греко-латинских книг соборов вселенских, греческий печатный требник и 9 греко-латинских книг Златоустовых.

Новая опись патриаршей ризной казны, а вместе с ней и настоящих книг и рукописей была составлена по указу патриарха Иоакима от 4 января 1686 года, который велел «дьяку Перфилью Семеникову и старцу Аввакуму патриаршую ризную казну по описной книге 1676 года, по которой ризную казну принял ризничий иеродиакон Иакинф, пересмотря все на лицо, описать в книге поименно, что ныне по той описной книге сходно или несходно…» При описании греческих рукописей и печатных книг сличение наличного состава их производилось с предыдущею описью монаха Евфимия при участии последнего; но при этом осмотре в апреле 1686 года «того же справщика старца Евфимия – многих книг имена приправлены инако». Несогласия были и в формате, или в содержании, ином от обозначенного в описи монаха Евфимия 1675-1677 годов, а 6 книг и рукописей совсем недоставало против этой Евфимиевской описи. Так как в составлении той и другой описи принимал участие монах Евфимий, то трудно допустить, чтобы все эти разногласия зависели от несовершенства описи 1675-1677 годов. Более вероятно предположение Викторова А.Е., что причиной этого было то, что лица, бравшие из патриаршей ризной казны ту или другую рукопись или печатную книгу, возвращали вместо них другие.

Через несколько лет после этой описи по указу патриарха Адриана была составлена архимандритом Тихоном и иеродиаконом Иосифом в 1695 году опись домовой казны, в которой встречаем несколько греческих и латинских печатных книг, именно: «евангелие печать греческая в малую полдесть», «21 грамматику грекославенскую и 5 грамматик греколатинских в четь», «требник греческой печати в полдесть», «книгу латинской печати в полдесть», «книгу польской печати», «евангелие и апостол и часословиц греческой печати».

За время патриаршества Иоакима (после 1686 года) и Адриана в Патриаршую библиотеку поступило довольно значительное число греческих рукописей и печатных книг и особенно последних, причем, может быть в их числе были и такие, которые ранее были взяты из нее же. Так, прежде всего за этот период времени (неизвестно точно в каком году) поступило 7 греческих, 6 греко-латинских и 2 латинских печатных книги и 1 греческая рукопись. В 1694 году в Патриаршую библиотеку были переданы 18 греческих рукописей, присланных в Москву иерусалимским патриархом Досифеем с его архимандритом Хрисанфом для издания их здесь.

В этом же году поступило 219 греческих печатных книг, взятых в 1686 году у иеромонаха Тимофея учителя греческой школы, а в этом году переданных в ризную казну из домовой казны. Кроме того, в 1700 году ризничим было предоставлено 3 греческих рукописи и 7 греческих и греко-латинских печатных книг, не значившихся в предыдущей описи 1686 года. Точно так же несколько иноязычных книг оказалось и в сундуке Сильвестра Медведева, находившемся в патриаршей казне и в 1700 году разобранном; именно в числе их оказалось печатных: 5 латинских и 5 польских; рукописных: 3 латинских и 1 польская. После смерти патриарха Адриана поступили в Патриаршую библиотеку в числе его книг – «книга греческая поставление Иова патриарха, письменная» и «книга немецкая в большую десть».

В 1701 году по указу царя Петра боярин Мусин-Пушкин И.А. осматривал патриаршую ризницу. В составленной им описи 24-я глава озаглавлена «о книгах по имяном разных творцов по алфавиту». В этой главе сперва приводится опись Евфимия, в той редакции, которая придана была ей в 1686 году, причем хотя названия книг и были изменены, но запись их осталась на прежнем месте, несмотря на то, что новое название уже не соответствовало месту. Но иных книг в этой описи 1701 года против описи 1686 года уже недостает. По приблизительному подсчету всего, согласно с этой описью 1701 года, в Патриаршей ризной казне в это время состояло греческих и латинских, немецких и польских, печатных и рукописных книг около 818 названий.

Кроме того, несколько греческих книг в это же время находилось в патриаршей домовой казне. Сверх описи 1695 года, по которой значилось в домовой книге патриаршей казны 30 греческих, 1 латинская и 1 польская печатная книга, в ней были еще следующие книги, поступившие в 1698 году: «две книги пчелы греческие, лексикон греколатинский, апостол греческий, грамматика еллинская, 11 книг грамматик грекославянских, 14 октаев греческих, книга Исиода творца греческая». Всего в ризной и домовой казне состояло к 1701 году около 881 иноязычной книги и рукописи.

В июне 1705 года в Патриаршую библиотеку поступили книги, бывшие у монаха Евфимия (16 греческих, 5 греко-латинских, 17 польских и 3 лексикона – все печатные), в числе коих могли быть, конечно, и взятые им из нее. То же самое количество иноязычных книг и рукописей, что и в 1701 году, со включением книг Евфимиевских, находим в Патриарших домовой и ризной казнах и в 1708-1709 годах, описи коих этого времени буквально повторяют описи предшествующие 1701 года. Сохранившиеся до нашего времени две описи Патриаршей библиотеки 1718 года свидетельствуют о том, что и в это время в Патриаршей библиотеке было столько же книг и рукописей, сколько их было в 1701 и 1708 годах. В 1723 году, как известно, Афанасием Скиадою был составлен особый каталог греческих рукописей, который в том же году и был напечатан. Скиада насчитал всего в ней 354 рукописи.

Но о судьбах Патриаршей библиотеки за всю первую половину XVIII века дают вполне ясное и определенное представление сохранившиеся до нашего времени книги осмотров ее, произведенных в 1727, 1735 и 1749 годах. Каждая страница книги, в которой отмечались «свидетельства» того или другого года, разделялась на несколько граф: в первой помещался текст описи 1701 года в осмотрах 1727 и 1735 годов, или текст описи 1738 года при осмотре 1749 года; в следующих 2-3 графах приводились о каждой рукописи или книги отметки предшествующих осмотров, а в последней графе «свидетельства» производившегося осмотра. Благодаря всем этим отметкам и свидетельствам мы имеем полную возможность проследить судьбу рукописей и книг Патриаршей библиотеки за всю первую половину XVIII века.

Мы видим, что громадное большинство рукописей при всех этих осмотрах (в 1721, 1725, 1727, 1735, 1738 и 1749 годах) оказывалось налицо; случалось, что при осмотре того или другого года не находилось в Патриаршей библиотеке некоторых книг и рукописей, которые при последующих осмотрах «явились»; далее встречаем и такие рукописи, которые отсутствовали не только при том или другом осмотре, но и при последующих: таких книг за период времени 1721-1749 гг. можно насчитать до 22 (некоторые из них были отосланы в Санкт-Петербург). Постоянно почти при каждой описи являлись книги и рукописи «сверх описи», которые считались не обозначенными в предшествующей описи: их являлось не равное число – при одной описи больше, при другой меньше.

Заведовавшие в XVIII веке Патриаршей библиотекой патриаршие, а потом синодальные, ризничие не знали греческого языка и потому не могли быть надежными хранителями иноязычных рукописей Патриаршей библиотеки. Невнимательное отношение к сокровищам Патриаршей библиотеки не было единичным явлением в то время; подобное же обращение с древними вещами ризницы Благовещенского собора, следствием чего была пропажа некоторых из них, послужило поводом к появлению указа императрицы Екатерины II, имевшего ближайшее отношение и к Патриаршей библиотеке.

В именном ее императорского величества указе, данном Святейшему Синоду 3 декабря 1770 года, «за подписанием собственныя ея императорского величества руки», написано было: «при возобновлении нынешнем московского Благовещенского собора до сведения ее императорского величества дошло, что в оном оказалось не только прежде бывшее сокровищ церковных небрежение, но и некоторое расхищение. Чего ради Синоду чрез сие повелевается для всех московских соборов сделать такой распорядок, чтоб церковные в них сокровища были в книгах записных для каждого собора всегда известны на содержании тех людей из священства, которых звание и должность в том есть, и чтоб возобновленных сих храмов чистота и опрятность впредь непременно были сохраняемы с особливым рачением, что самое не только в приличные времена чрез надежных людей осматривать должно все ли так содержится и сохраняется, как предписано, но и повсегодно о целости оного Синоду доносить».

По получении этого указа «описные книги» Патриаршей библиотеки немедленно были рассмотрены и так как книги 1735, 1749 и 1759 года «нашлись в указной форме» (т.е. со шнуром, печатью, подписями и т.д.), то определением Московской Синодальной Конторы от 14 февраля того же года по ним именно велено было произвести осмотр самой Синодальной ризницы. В состав особой комиссии для ревизии ее кроме назначенного Святейшим Синодом архимандрита Саввино-Сторожевского монастыря Варфоломея вошли, по выбору Амвросия архиепископа московского, Перервинского монастыря игумен Афанасий и Златоустова монастыря иеромонах Филипп.

С 17 февраля 1771 года начался осмотр Синодальной ризницы и продолжался по 22 августа сего года. 23 августа «духовные персоны», назначенные к освидетельствованию ризниц Синодальной и соборных, подали в Московскую Синодальную Контору рапорт, в котором писали, что «за известными Конторе по Москве опасной болезни обстоятельствами ездить им в соборы и патриаршую ризницу и недоконченное окончить никак невозможно», и вследствие этого просили «о обождании и о увольнении впредь до благополучного времени и свободы оной болезни исполнением положенного на них дела». 2 сентября состоялось определение Конторы, которым они были освобождены «впредь до указа». В виду уменьшения моровой язвы Контора 20 января 1772 года определила приступить к продолжению осмотра. С 23 января архимандрит Варфоломей и игумен Афанасий возобновили свою работу. В виду смерти архиепископа Амвросия указом Священного Синода, полученным 11 июня 1772 года, предписывалось: «осмотр ризниц продолжать под смотрением Самуила епископа крутицкого на таком во всем основании, как покойному преосвященству Амвросию архиепископу московскому предписано и стараться оные осмотреть и описи как можно наискорее окончать».

23 июля 1772 года ревизии Синодальной ризницы была окончена. Архимандрит Варфоломей и игумены Филипп и Афанасий в своем донесении Московской Синодальной Конторе писали, что по последней описной книге, по которой и в 1754 году свидетельство происходило, справляясь при случае с другими описными книгами и отмечая, что явилось и чего не явилось. Синодальная Контора, рассмотрев представленные ими реестры, 3 октября 1772 года постановила: 1) составить новый реестр вещам Синодальной ризницы, исключив из старых реестров вещи, которых нет уже налицо; 2) «В оной же прежней описной Синодальной ризницы книге показаны хранящимся в Синодальной библиотеке российским и на других иностранных языках книгам реестры, которых книг названия в том реестре так писано неисправно, что по тому описанию узнать самую книгу весьма трудно, и для того всем оным и вновь прибылым книгам учинить особливый каталог. А кому оной поручить, доложить впредь». Вскоре же состоялся и выбор лиц для сей работы. 12 ноября Синодальная Контора постановила: «новый каталог книгам и рукописям Синодальной библиотеки учинить Знаменского монастыря игумену Софронию Младеновичу, синодальному иеродиакону Гедеону и Московского Архангельского собора священнику Ивану Харламову; сочинить со всякою исправностью, чтобы по тому всякому можно ясно разуметь всякой книги содержание».

Новая опись вещам Синодальной ризницы была представлена 16 января 1773 года, около этого же времени был готов и каталог книг и рукописей, потому что 11 марта сего года состоялось уже постановление Московской Синодальной Конторы. Вследствие этого постановления «сочиненный имеющимся в Синодальной библиотеке на разных языках книгам каталог» был передан 25 июня 1773 года в Московскую академию; но так как в течение месяца копии не были изготовлены, то Синодальная Контора 24 июля постановила передать его в Консисторию – «списать самым лучшим образом новопосвященными из обучавшихся в академии священниками и диаконами в самой крайней скорости». 6 сентября копии были доставлены в Контору.

Таково происхождение нового каталога Патриаршей библиотеки, существенно отличающегося от предыдущих и носящего заголовок «реестр греческим, латинским, греко-латинским печатным и рукописным греческим книгам, в Московской Синодальной библиотеке находящимся».

Каталог 1773 года по своим качествам стоит несравненно выше всех бывших до него описей. При составлении его из числа иноязычных рукописей и книг были прежде всего выделены все находившиеся среди них русские рукописи и книги; оставшиеся иноязычные книги и рукописи были строго разделены между собой, и каждому отделу – и печатным книгам, и рукописям – были составлены особые реестры. Книги и рукописи далее разделялись по форматам: в лист, в четверку и в осьмушку, перечислялись в алфавитном порядке, а самые названия их приводились на двух языках: на греческом или латинском и русском, причем отмечался год и место издания книги. По каталогу этому печатных иноязычных книг значилось 359 номеров, все они вскоре после составления каталога были разосланы по разным местам, «ка куда именно и что, тому поданы реестры в Синодальную Контору за подписью его и архимандрита Новоспасского Павла».

По приведенным официальным сведениям новый каталог составлен игуменом Софронием, иеродиаконом Гедеоном и протоиереем Харламовым; но есть основание предполагать, что в этом деле принимал участие и профессор Маттеи Х.Ф. при описании греческих рукописей. В послесловии к изданию своего полного описания их Маттеи, передав о повелении императрицы Екатерины II епископу Самуилу составить каталог рукописей московских Синодальных библиотек, говорит далее, что, так как он (Маттеи) был известен епископу Самуилу и при его посредстве еще до этого рассмотрел многие из сих рукописей, то епископ Самуил просил его взять на себя эту работу. Маттеи согласился и приступил к занятиям по описанию их.

Но каталог 1773 года не есть одно и то же с “Index…” рукописей Московской Синодальной библиотеки, составленным Маттеи: при общем сходстве в характере их между ними есть и разница. В это именно время, во время составления нового каталога, Маттеем главным образом и были произведены различного рода хищения среди греческих рукописей Синодальной библиотеки, о которых я говорил в начале главы. Это предположение основывается на том, что в новом каталоге состав некоторых рукописей указывается уже тот, который они приобрели после отделения той или другой части их Маттеи. Синодальным ризничим в это время был иеромонах Гавриил, определенный на эту должность в 1753 году и уволенный от нее, вследствие прошения, по расстроенному здоровью, 28 августа 1774 года. Его преемником был игумен Киприан по 1780 год, когда его заменил иеромонах Порфирий.

Выше мы видели, что по составлении каталога 1773 года он, по указу Священного Синода, сличен был с предыдущей описью Синодальной библиотеки 1754 года, и оказалось, что все книги, значащиеся в сей описи, были внесены в новый каталог. И действительно по произведенной мною проверке этого результата сличением каталогов 1754 и 1773 годов получилось то же самое: громадное большинство рукописей описи 1754 года можно было указать в новом каталоге и только относительно некоторых, немногочисленных, рукописей можно было заметить разногласия в определении их. Таким образом, количество греческих рукописей Синодальной библиотеки и в 1773 году было то же, что и ранее, в 60-х годах сего столетия.

Но в числе греческих рукописей Дрезденской библиотеки, купленных ею у профессора Маттеи, как было указано выше, имеются не только листы, вырванные в том или другом количестве из Московских рукописей, но и рукописи цельные, в полном составе, относительно коих есть полное основание предполагать, что и они ранее находились в Синодальных библиотеках. Их Маттеи мог присвоить себе, сдав в библиотеку другие греческие рукописи minoris pretii, как он выражается о некоторых из них, т.е. совершив подмен.

Во время первого своего пребывания в Москве (1772-1784 гг.), когда главным образом им и были произведены хищения из Синодальных рукописей, Маттеи дозволено было брать их на дом и их находилось иногда у него, по его собственным словам, до 20. При незнании лицами, заведовавшими Синодальной библиотекой, греческого языка – это очень легко было сделать и в подтверждение сего можно указать на некоторые факты. В числе греческих рукописей Синодальной библиотеки Маттеи описывает одну рукопись XIV века, на 101 листе, содержащую сочинения Арата со схолиями; в настоящее время в Синодальной библиотеки этой рукописи нет, она находится в Харькове, а в Москве осталась другая подобная ей рукопись, на 377 листах. Она исчезла в период времени до 1789 года, потому что Новоспасский архимандрит Павел, осматривавший библиотеку, сделал в каталоге 1773 года следующее замечание: «в оной книге подписи Синодального иеродиакона Гедеона не имеется». Тот же архимандрит Павел и тогда же о другой рукописи Патриаршей библиотеки, содержащей по каталогу «Софокловы трагедии», отметил: «не Софокловы трагедии, но духовная книга». И действительно ныне уже вместо Софокловых трагедий в библиотеке находится сборник аскетического содержания. Софокловы трагедии, следовательно, пропали из Синодальной библиотеки в тот же период времени – с 1773го по 1789 год, а ныне они хранятся в Дрезденской библиотеке, которой были проданы профессором Маттеи в 1788 году.

Кроме замены одной рукописи другой, греческие рукописи Московской Патриаршей библиотеки потерпели, и в значительно большей степени, от вырывания из них профессором Маттеи листов. Намек на это мы можем видеть в отметке того же архимандрита Павла относительно одной рукописи: «в середине некоторых листов нет и доска нижняя расколота». Об этом приеме Маттеи по отношению к греческим рукописям Московской Патриаршей библиотеки прямо свидетельствует Малиновский А.Ф. Подведение итогов хищению этого рода Маттеи затрудняется тем, что каталоги XVII-XVIII веков не обозначали числа листов в рукописи; но и в дополнение к приведенным в начале главы фактам можно отметить и еще несколько.

Маттеи старался вырывать листы, которые содержали бы всю статью до конца и которые ею и начинались бы. Сигнатуры тетрадей, имеющиеся внизу на листах, им тщательно были удаляемы и случайно уцелели только на некоторых; уничтожаемы были также им и другие отметки, которые могли уличить его в хищении. Поля листов им были несколько отрезываемы. В рукописи Дрезденской библиотеки на первом листе до начала статьи находились три строки предыдущей статьи, оставшейся в рукописи Синодальной библиотеки; им химическим путем удалены были эти строки и вместо них нарисована была 4-угольная заставка.

Каталог 1773 года послужил оригиналом для нового официального поныне действующего каталога 1823 года. Первый был без всяких изменений переписан в 1823 году, причем опущены были две рукописи за № 34 и 35, которые в XVIII веке были отправлены в Петербург, так что за исключением их осталось 218 рукописей в лист. После уже отъезда Маттеи из Москвы Патриаршая библиотека получила обратно из числа взятых в XVII веке на Печатный двор 66 греческих рукописей. Всего, таким образом, к 1823 году в Патриаршей библиотеке оказалось 467 греческих рукописей.

За время с 1858 по 1882 год в нее поступили еще 40 рукописей из библиотеки Московской Синодальной типографии, две рукописи от Муравьева А.Н. и две - от графа Орлова-Давыдова А.В.

Так составилось это богатое собрание греческих рукописей, в котором Эдуард Тремер думал найти остатки библиотеки царя Ивана IV и в котором, по мнению некоторых и русских исследователей, находится ее та или другая, большая или меньшая часть. Я намеренно подробно излагал историю роста этого собрания, чтобы каждый уже из нее мог почерпнуть сведения о том, насколько все эти предположения соответствуют действительности.

Выше уже было сказано, что во время патриарха Филарета во всех трех патриарших казнах заключалось не более 5 греческих рукописей и 1 печатной книги. Мы не знаем, когда эти рукописи и печатная книга поступили в патриаршую казну, но если даже предположить, что все это было и при предшественниках патриарха Филарета, даже в XIV веке, все-таки должны будем сознаться, что этом числу рукописей и одной книги весьма далеко до того громадного числа греческих и других иноязычных книг, которое было, по рассказам, в библиотеках великого князя Василия III и царя Ивана IV…

Почти все то, что мы ныне находим в Патриаршей библиотеке, все это привезено к нам в Москву в XVII веке с Востока. Благодаря находящимся на сих рукописях пометам мы можем даже указать, какие из наличного запаса греческих рукописей сей библиотеки и когда в нее поступили. Так, благодаря подписям Арсения Суханова на купленных им рукописях и пометам монастырей, из которых они доставлены, мы можем указать в числе их все те, которые привезены были им в Москву с Афона в 1655 году.

Относительно происхождения греческих рукописей Московской Патриаршей библиотеки, точнее, появления их в Москве, г. Тремеру еще до приезда его в Москву была сообщена моя записка, в которой были изложены настоящие заключения, именно, что «почти все греческие рукописи поступили в нее во второй половине XVII столетия, а в первой половине этого столетия в ней находились только 4 греческие рукописи и 1 греческая книга»…

Эдуард Тремер, обратившись сам в Патриаршую библиотеку, убедился в правильности моих выводов и должен был сознаться, что и среди греческих рукописей сей библиотеки нет бывших ранее в царской библиотеке Ивана Грозного, что и здесь нет остатков ее…

После этих двух неудач, постигших г. Тремера, он уже с меньшею уверенностью отыскивал царскую библиотеку в других рукописных собраниях города Москвы. В библиотеке Московской Синодальной типографии он, насколько мне известно, почти совсем не занимался. Эдуард Тремер только один раз посетил ее, чтобы убедиться в отсутствии в ней ныне каких-либо греческих рукописей и чтобы расспросить относительно слухов о похищении из нее профессором Маттеи рукописей. Но греческие рукописи, которых в ней ныне действительно нет ни одной, были в ней и в XVII веке, и в XVIII веке, и в текущем столетии до 60-х годов. Нам предстоит проследить их судьбу, чтобы решить, насколько верно предположение некоторых, что здесь, в этой библиотеке, были некогда рукописи, взятые из царской библиотеки.

Истории Типографской библиотеки в 1859-1860 годах были посвящены статьи Викторовым А.Е. и Бессоновым П.А., взгляды которых по многим вопросам ее истории были совершенно противоположны. Трезвый взгляд в данном случае был высказан Викторовым А.Е., статьи которого основывались на исторических фактах и документах, тогда как Бессонов П.А. дал полную волю своей фантазии и высказал массу предположений, опиравшихся на полетах его широкой фантазии. Вышедшие после этой полемики труды Румянцева В.Е. вместе с найденными им книгами архива Печатного двора XVII века окончательно решают вопросы по истории Типографской библиотеки в XVI-XVII веках, относительно которых был спор, и решают в пользу Викторова А.Е.

Бессонов П.А. полагал, что библиотека эта возникла не только в XVI веке, но даже в тот же самый «год, час и минуту», когда и сама типография – Печатный двор. В подтверждение этого своего мнения он мог привести только одну фразу, вырванную без всякой связи из послесловия к московскому первопечатному Апостолу (1564 г.), что царь Иван IV «нещадно даяше от своих царских сокровищ» (по словам г. Бессонова на собрание типографских книжных сокровищ). Но и эта опора мнения Бессонова рушилась, когда Викторов А.Е. привел указанные слова предисловия к первопечатному Апостолу в связи с предыдущими и когда стало ясно, что царь давал деньги нашим первым типографщикам Ивану Федорову и Петру Тимофееву Мстиславцу «на составление печатному делу и к их успокоению, дондеже и на совершение дело их изыде». Бессонов ничего не мог возразить на это Викторову и не мог привести никакого другого свидетельства в пользу своего мнения. А Викторов еще тогда совершенно справедливо заметил, что ни в памятниках рукописных, хранящихся в самой Типографской библиотеке, ни в других каких-либо нам известных исторических памятниках «о существовании при типографии библиотеки в XVI веке нет даже помину».

Но существование на Московском Печатном дворе еще в XVI веке греческих и вообще иноязычных рукописей – едва ли думал признавать и сам г. Бессонов. Русские рукописи, по его мнению, непременно должны были быть на Печатном дворе – как необходимое пособие для производившихся на нем работ. Как известно, до середины XVII века книги, выходившие с Московского Печатного двора, печатались исключительно по русским рукописям и у нас до сего времени и не заходило даже речи о сличении их с греческими. Греческие рукописи, следовательно, совсем не нужны были ни в XVI веке, ни в начале XVII столетия, и следовательно в пользу нахождения их на Московском Печатном дворе в XVI веке нельзя привести и того соображения, которое г. Бессонов высказывает по отношению к русским рукописям.

А что греческих рукописей действительно не было здесь даже в первой половине XVII века, об этом положительно свидетельствует дошедшая до нас весьма любопытная опись Московского Печатного двора, произведенная в 1649 году. В ней мы находим подробнейшее перечисление всего того, что в это время было на Печатном дворе, начиная с зданий и кончая самыми мелкими вещами, вроде «маленькой сковородочки», «колокольчика невеликого» или 19 гривенок ржавой железной проволоки.

Наряду со всеми другими предметами опись говорит и о «у справщиков кавычных переводных письменных и прежних выходов печатных всяких разных книгах, которые были в деле в переводе». Это, насколько известно, первая по времени опись библиотеки Московского Печатного двора. В «полате старой о трех житьях» хранились тогда и книги; в «книжных полатях» находился большой запас продажных книг, печатанных на Московском Печатном мдворе; здесь же в одной из нижних палат были и две рукописи: «книга царственная в лицах письменная» и «книга ратного строю скорописная, что прислана для переводу из Посольского приказу». Но рукописи, главным образом, помещались в «полате правильной противу приказу, где сидят книжные справщики». Опись 1649 года указывает здесь следующее число «черных кавычных розных полных и неполных и в россыпи, драных и гнилых, печатных и письменных и харатейных книг, которые были в переводе у справщиков прошлых лет и те все книги в продажу не годятся»: 52 печатных книги – оригиналы или экземпляры московских печатных изданий, 3 книги письменных и 17 «харатейных»; все это книги, которые были на Московском Печатном дворе и до назначения сюда дьяка Михаила Ерофеева в 1640 году. Кроме того, при этом дьяке, то есть за период времени с 1640 по 1649 год поступило еще: 62 печатных «кавычных» книги, 8 письменных и 2 харатейных книги. Ни в числе харатейных, ни в числе письменных, бывших на Печатном дворе до дьяка Ерофеева или поступивших сюда при нем, нет ни одной греческой рукописи.

Греческие рукописи и книги появляются здесь, как и нужно было ожидать, только со времени патриарха Никона, когда стали исправлять по греческим книгам наши русские книги, печатавшиеся на Московском Печатном дворе. Вероятно еще до 1658 года здесь были уже какие-либо греческие рукописи или книги, поступившие сюда в период времени с 1650 по 1658 год. По описи 1679 года на нем кроме тех греческих книг и рукописей, которые были около 1658 года переданы из приказа Большого Дворца, были еще: «трефолой греческой в десть, в переплете, с патриархова двора» и «служебник греческой в коже», каковые две книги могли находиться на Печатном дворе и до 1658 года, то есть поступить туда в 50-х годах сего столетия. В 1658 году когда после оставления Никоном патриаршеского престола описывалась патриаршая казна и в том числе книги и рукописи греческие, привезенные старцем Арсением Сухановым с Востока в 1655 году, часть последних, как выше было сказано, отделена была на Печатный двор: по указу царя Алексея Михайловича дьяк Печатного двора Иван Щепоткин и справщик старец Арсений грек отобрали несколько рукописей, в которых, вероятно, могла представиться надобность для Печатного двора. По составленной тогда описи было отобрано 48 книг, почти исключительно богословских, причем опись не говорит, были ли все эти книги рукописи или в числе их было какое-либо число греческих печатных книг.

В описи библиотеки Московского Печатного двора 1679 года мы встречаем особый список «греческих книг, взятых по указу великого государя из приказа Большого Дворца на Печатный двор». Когда и по какому случаю эти книги были переданы на Печатный двор, опись не говорит; но судя по тому, что почти все греческие книги, отобранные дьяком Щепоткиным и старцем Арсением греком в 1658 году, мы находим здесь, следует вывод, что передача эта состоялась в 1658 году или после этого года, во всяком случае до 1668 года, когда они, как говорит опись 1679 года, уже были на Печатном дворе. Но из приказа Большого Дворца поступило на Печатный двор более чем отобрали Щепоткин и Арсений грек; откуда были взяты остальные рукописи и книги, неизвестно.

Судя по тому, что некоторые из этих последних книг указываются в числе бывших у старца Аросения грека и купленных патриархом Никоном в Новгороде, можно думать, что и остальные, присланные на Печатный двор из приказа Большого Дворца сверх отобранных Щепоткиным и Арсением греком, были из числа купленных патриархом Никоном в Новгороде или привезенных Арсением Сухановым с Востока. Всего же из этого приказа в 1658-1668 годах на Печатный двор было прислано 55 греческих рукописей и 17 греческих печатных книг.

В 1668 году «после описных книг собрано» еще несколько греческих книг, именно следующие: две части Библии на еврейском, греческом и латинском языках, лексикон на греческом и латинском языке и 12 миней месячных греческих в 6 книгах, взятых с патриаршего двора».

В 1673 году на Печатный двор поступили греческие книги, принадлежавшие бывшему справщику этого двора греку святогорцу архимандриту Дионисию. В 1669 году Дионисий оставил должность справщика и отправился из Москвы на Афонскую гору. Книги свои (все или часть – неизвестно) он передал Паисию Лигариду, митрополиту газскому, о чем в своей челобитной, поданной им пред отъездом из Москвы, так писал: «ныне по упрошению преосвященного Паисия, митрополита газского, чрез стольника и полковника Артамона Сергеевича, ради вашего царского пресветлого величества дел и ради церковные потребы и общие пользы, оставил моих книг у него, газского митрополита»… (следует их перечисление).

Всего архимандритом Дионисием было оставлено Паисию 7 печатных и 9 рукописных греческих книг светского содержания, и в том числе 3 книги Гомера. Архимандрит Дионисий поставил при этом условием, чтобы все эти книги в случае возвращения его в Москву были ему отданы обратно; в случае же смерти его они должны были быть переданы на Печатный двор «в присную память трудов моих». В марте 1673 года эти книги архимандрита Дионисия и были взяты «из Посольского приказа после газского митрополита Паисия».

В конце 1675 года поступили на Печатный двор книги, принадлежавшие Павлу, митрополиту сарскому и подонскому, частью завещанные им, частью же купленные для Печатного двора. В числе книг купленных были две греческие: евхологий печатный и азбука греческая, затем четыре польских и одна «книга Политика венгерская или чесская». В числе книг, отданных бесплатно на Печатный двор, находим следующие греческие книги: жития святых, грешных спасение, Никифора Ксанфопуля синаксариа, каноны Богородичны, 12 латинских, одна польская и «книга Политика письменная в полдесть» или «Политика саксонская в четверть».

Кроме того, около этого же времени на Печатный двор поступили еще следующие греческие печатные книги: устав, пролог и хронограф, и рукописи греческие: триодь постная и цветная в одном переплете, Фотиевская, лексикон греческий и псалтырь толковая Феодоритова. В числе купленных у старца Евфимия и подаренных им в январе 1677 года на Печатный двор книг находим несколько греческих и греко-латинских, именно следующие в числе первых: Калепин на 11 языках, лексикон Скапула греко-латинский, Дамаскин греко-латинский, конкорданция на Библию, новый Завет греко-латинский, глоссарий, евхологий греческий, епистолии философская греческая, Есхилова, грамматика греко-словенская, Алварь греко-латинский, Исиодова, 2 грамматики греко-латинские, Мартина Крука грамматика, Лукиана Самосадского. Все это были, кажется, исключительно печатные книги. Таковы же были и в числе тех книг, которыми старец Евфимий «поступился в казну великого государя безденежно»; между ними находим: Фому Аквината, лексикон греческий и несколько книг на польском языке, каковы: Библия Вуйковая, описание вселенной Яна Ботера, солнечных или урванение воли человечи с волею Божиею.

В 1679 году поступило на Печатный двор еще несколько иноязычных книг, именно: апостол, Новый Завет – греческие, печатные, и требник рукописный, Библия на чешском языке, Библия «в аглицких во 6 переплетах, в лосине коришневой, на еврейском, сирском, халдейском, арапском, эфиопском, эллинском и латинском языках» (дано 50 рублей), евангелие на греческом языке, Библия и книга Петра Скарги – на польском.

Так составилось в период времени с 658 по 1679 год на Московском Печатном дворе то собрание иноязычных книг и рукописей, опись которого дошла до нас и из которой мы получаем сведения как о постепенном росте этого собрания, так и о том количестве наличного состава его, которое оказалось при ней. Всего к 1679 году на Печатном дворе, в его библиотеке, согласно описи, было рукописей русских около 126, греческих – около 66, других иноязычных – 3; кавычных книг и оригиналов, изданных Московским Печатном двором книг около 100, и, кроме того, еще 67 листов различных грамот «чистых и переводов»; печатных книг русских Московской, Киевской, Кутеинской и другой печати около 208, греческих – около 47 и других иноязычных (польских, латинских, латино-польских и других) – около 20, а всех вообще – около 637 книг.

12 августа 1681 года в приказе Книг печатного дела был царь Федор Алексеевич, который при этом указал из Книгохранительной палаты сего приказа «взятии в Верх» к великому государю 13 книг по особой росписи; в числе их кроме киевских и львовских печатных книг, русских и белорусских рукописей и «Политики на чешском языке в полдесть» были еще следующие польские и греческие книги: две книги Лютия, жития святых на польском яызке сочинение Лазаря Барановича, две книги – одна печатная, другая письменная на греческом языке, именуемая Поливиева, да собрание многих вещей, книга в четверть восточных судов, печатная на греческом языке.

В 1692 году на Печатный двор поступили книги, принадлежавшие Сильвестру Медведеву. По составленной в сентябре 1689 года описи книг его, бывших в то время в Заиконоспасском монастыре, «подле церкви в верхней кладовой полатке», всего оказалось на лицо 539 названий книг, главным образом, латинских и польских, именно в числе их было: 334 латинских печатных и 4 рукописных, 45 греко-латинских печатных, 139 польских; восемь книг и рукописей было греческих, две французских, одна сербская, три немецких, одна волжская и две рукописи неизвестно на каком языке.

В июле 1795 года на Печатный двор поступили 23 книги греческие и 21 греко-латинская из числа принадлежавших монаху Евфимию. 18 ноября 1709 года на Печатный двор поступили книги священника Димитрия Ростовского: «сундук великой кожею обит, да три коробьи замкнуты и запечатаны». В январе следующего года книги эти были пересмотрены директором типографии Федором Поликарповым, который после этого опять положил их в тот же сундук и коробьи, запечатав своей печатью; в августе того же года они были приняты книгохранителем Печатного двора и вошли в состав библиотеки сего учреждения. В числе сих книг были книги греколатинские, латинские, польские и славянские, письменные и печатные.

В конце XVII века и начале XVIII столетия Типографская библиотека была настолько обширна и разнообразна, что ею пользовалась не одна только типография, но и посторонние для нее лица, главным образом учителя славяно-греко-латинской академии. Синодальным указом от 25 ноября 1728 года по прошению ректора академии, архимандрита Германа Копцевича, дозволено было давать на время (1-2 месяца) книги из Типографской библиотеки учителям академии.

Выше я говорил, что в 1718 году был составлен каталог греческих рукописей Патриаршей библиотеки; в одном из списков его находим в конце и перечень греческих харатейных рукописей Типографской библиотеки. По этому перечню, составленному в алфавитном порядке, всего значилось 30 харатейных греческих рукописей. Но это, как видно из каталога Скиады, не все те греческие рукописи, которые тогда были на Печатном дворе; это только рукописи харатейные. А Скиада указывает в Типографской библиотеке всего 93 греческие рукописи, в том числе: 4 – X века, 6 –XI века, 11 – XII века, 8 – XIII века, 14 – XIV века, 10 – XV века, 18 – XVI века, 16 – XVII столетия. Но и в этот каталог Скиады, неизвестно почему, вошли не все греческие рукописи, бывшие тогда в Типографской библиотеке, ибо в составленном чрез 5 лет новом официальном каталоге библиотеки Московской Синодальной типографии мы находим 104 рукописи.

В 1727 году был составлен «Каталог универсальный всем разных языков книгам, которые при нынешней описи о библиотеке Московской типографии на лице явилися, по указу блаженныя и высокославныя памяти императора и самодержца всероссийского Петра великаго из Святейшего правительствующего Синода, из Конторы типографских дел данному, по алфавиту сочиненной. И книги вся по нем на свои места чиноположены при державе благочестивейшия великия государыни нашея императрицы Екатерины Алексеевны, самодержицы всероссийския. А каталог сей начисто переписан при благополучном на престол всероссийский возведении всепресветлейшего державнейшего императора и самодержца всероссийского Петра второго, в лето Христово 1727, июля в первый день».

Каталог этот состоит из двух частей. В первой части описаны «во-первых книги раритетные» (70 кн.), далее латинские книги (1181 кн.) и рукописи (30 кн.), книги греко-латинские (128 кн.), польские (273 кн.), еврейские и на других языках (56 кн.), всего в этой части каталога описано 2137 книг и рукописей. Во второй части сперва следует описание греческих рукописей (105 кн.), расположенное по алфавиту и формату рукописей, далее помещено описание греческих печатных книг (143 кн.), славянских печатных книг (270 кн.) и рукописей (451 кн.) – всего 968 книг и рукописей. Кроме того, в этой же части каталога особо перечислялись книги, взятые у бывшего проректора типографии архимандрита Гавриила и архиепископа Феофилакта Лопатинского в количестве 69 номеров. Таким образом, Типографская библиотека к 1727 году достигла довольно обширных размеров: в ней к этому времени было 3174 единицы рукописей и печатных книг.

Последняя продолжала увеличиваться и после составления каталога 1727 года. Так, кроме старопечатных книг и рукописей в количестве 532 штук, взятых в Калуге в церквах посланным из Москвы из Канцелярии розыскных раскольнических дел Знаменским архимандритом Серапионом со товарищами, в библиотеку Типографскую поступили после бывшего справщика монаха Феолога книги: греческие (13), латинские (6), латино-польские (2), латино-немецкие (2), греко-латинские (10), славянские, польские (5), и две греческие рукописи. В 1743-1744 годах указами Священного Синода велено было передать в эту библиотеку «раскольнические книги, кои хранятся в Чудове монастыре».

Но наряду с увеличением состава Типографской библиотеки, присоединением к ней новых рукописей и книг, имело место и противоположное явление – уменьшение старого запаса ее от различных причин. В одном каталоге ее, составленном в XVIII веке, каталог «всех книг ветхих, погнилых или без начальных и конечных листов, также неполных» значилось 505 номеров. Часть книг и рукописей с разрешения подлежащего начальства шла на обертки вновь выходивших с Московского Печатного двора книг. Уменьшение произошло и в числе греческих рукописей. В каталоге Типографской библиотеки Екатерининского времени (предположительно 70-х годов) уже отсутствуют: «Библия харатейная неполна», «Матфея Властаря собрание разных правил» и Номоканон в полдесть». Всего по этому каталогу состояло 33 рукописи в лист, 60 – в полдесть и 9 в четверть, всего 102 рукописи. Но греческие рукописи в Типографской библиотеке значительно уменьшились вследствие состоявшейся передачи значительного числа их в Синодальную библиотеку в 1788 году.

Священный Синод из каталога книг Типографской библиотеки «усмотря, что многие есть такие, которые по описанию их в том каталоге кажутся относящимися иные к древности, а другие к редкости, почему и заслуживают хранимы быть с прочими таковыми ж в одной Синодальной библиотеке, приказали 19 марта 1786 года: показанные книги с означением под которым номерами оные стоят выписав послать при указе в Контору Священного Синода реестр. Но как из оного краткого в каталоге описания, чтобы они подлинно к древности или редкости относились, совершенно заключить не можно, то все под означенными и другими номерами состоящие книги, чрез кого оною Священного Синода Конторою будет рассуждено, рассмотреть и которые из них вышеупомянутого уважения достойными, те взяв из оной Типографской в Синодальную библиотеку, о хранении их в оной поступить на таком основании, как посланным из Священного Синода в оную Контору декабря от 10 дня прошедшего 1785 года указом о таковых же находящихся в Синодальной библиотеке книгах предписано».

Просмотреть рукописи и определить, которые из них должны быть переданы в Синодальную библиотеку, поручено было директору типографии Ульянинскому. В конце того же года (17 ноября 1786 года) Типографская контора уже донесла Синодалной конторе и прислала два реестр рукописей с отметками Ульянинского: 1) тех рукописей, которые были указаны Синодом, и 2) тех, которые в списке Синодальном не значились. Кроме того, тогда же был составлен еще «реестр письменным книгам, из коих некоторые поелику касаются до летописей, а другие поелику не относятся ни к древностям, ни к редкости, оставлены в Типографской библиотеке» (перечисляются одни славянские рукописи, греческих нет). Согласно указу Священного Синода отметки Ульянинского по отношению к греческим рукописям состояли в обозначении: относится ли та или другая рукопись, предназначенная им к передаче в Синодальную библиотеку, «к древности или редкости». Всего Ульянинским было отобрано 65 рукописей, которые все, как доносил корректор типографии, заведовавший ее библиотекой, Афанасий Приклонский в мае 1788 года, и были им сданы согласно реестрам синодальному ризничему иеромонаху Порфирию. В замене сих рукописей тогда же из Синодальной библиотеки в Типографскую были переданы некоторые из бывших в первой печатных книг, именно: 49 названий книг греческих, латинских и греко-латинских, 169 славянских печатных и 43 разноязычных – немецких, польских, грузинских и других.

В составленном Приклонским после этой передачи каталоге Типографской библиотеки числится уже только 37 рукописей. А в каталоге, составленном после 1822 года, хотя и находим 39 рукописей вследствие того, что в нем появляются две новые греческие рукописи: «служебник на греческом и аглинском» и «Молитвенник», но зато в нем против описей XVIII века недостает: 1) Библии харатейной неполной в десть; 2) Матвея Властаря собрания разных правил в десть; и 3) Номоканона в полдесть. Но и эти рукописи в текущем столетии были присоединены к рукописям Патриаршей библиотеки, куда все они, за исключением не оказавшихся против каталога трех рукописей, были переданы в 1862 году.

Профессор Маттеи в бытность свою в Москве занимался греческими рукописями и сей библиотеки и составил им точно так же, как и греческим рукописям Патриаршей библиотеки, описание. Хотя это его Accurata codicum manuscriptorum… notitia et recensio издано было в 1805 году, т.е. когда состоялась уже передача большей части греческих рукописей, коих в ней осталось только 37, несмотря на это он во второй именно части своей работы помещает описание всех греческих рукописей Типографской библиотеки, которые в ней находились до 1788 года, т.е. описывает то же самое количество их, которое значится и в каталоге Типографской библиотеки 70-х годов XVIII века. Число рукописей и после занятий Маттеи осталось то же, что было и занятий его.

Но и по отношению к рукописям Типографской библиотеки имели место другие способы хищения их: вырывание листов и замена целых рукописей другими. Сколько в той или другой рукописи было листов, официальные каталоги Типографской библиотеки, так же ка и Патриаршей, не отмечали и потому мы не имеем возможности указать, каких размеров достигло вырывание листов. Относительно одной рукописи мы находим указание в описании ее самого Матея. Три греческие рукописи были заменены другими, конечно, менее важными. Вместо «Опиана философа вирши» в печатном описании рукописей, составленном Маттеи, числится рукопись XVIII века, содержащая выписки из Симеона Фесалоникийского и других, а рукопись Опиана ныне в Дрезденской библиотеке, которой продана была Маттеи; вместо «Омировой» книги – речь на новогреческом языке, произнесенная в Москве при царе Алексее Михайловиче; вместо «Афанасия великого слово и иных» - рукопись XVII века.

Изложенные сведения из истории библиотеки Московской Синодальной типографии, кажется, достаточно ясно свидетельствуют о том, что находившееся здесь значительное собрание иноязычных книг и рукописей составилось в XVII-XVIII веках и что его не было здесь в XVI столетии.

Эта история постепенного роста настоящих трех главных московских собраний иноязычных книг и рукописей, в которых можно было бы предполагать существование остатков царской библиотеки XVI века, наглядно показывыает, как они постепенно составлялись. Почти ни одно из этих собраний не существовало в XVI веке, они положили свое начало только в XVII столетии, почти исключительно со времен патриарха Никона или с царствования Алексея Михайловича. По отношению к греческим рукописям их бесспорно, что сии рукописи были сперва почти все из числа привезенных с Востока Арсением Сухановым, к которым притом уже присоединились и другие, доставленные разными лицами с Востока же. Из этой истории происхождения московских собраний иноязычных рукописей и книг ясно также, что искать среди них иноязычные рукописи, принадлежавшие московским великим князьям и царям XVI века, совершенно напрасно.

Эдуард Тремер после своего ознакомления с греческими и латинскими рукописями этих собраний принужден был сознаться, что в этих собраниях действительно нет ни одной рукописи из царской библиотеки XVI века. Хотя и с меньшей уверенностью отыскать «потерянное и забытое сокровище», но все-таки с этою именно целью он продолжал свои поиски и в других рукописных собраниях города Москвы, где только находились иноязычные рукописи.

В Московском публичном и Румянцевском музеях мы встречаем несколько греческих и латинских рукописей в собраниях Норова А.С., Ундольского В.М., Григоровича, Севастьянова и других. Находим несколько греческих рукописей и в собрании Хлудова А.И., принадлежащем ныне Никольскому единоверческому монастырю. Но происхождение всех этих собраний и рукописей настолько известно, что не может быть сомнения о непринадлежности их библиотеке московских царей XVI века.

Относительно греческих рукописей Московской духовной академии я, по просьбе г. Тремера, обращался к бывшему библиотекарю сей академии, ныне профессору греческого языка в ней, Корсунскому И.Н. за точными и более подробными сведениями. В сей библиотеке оказалось только три древних греческих рукописи: греческий апостол XI века с месяцесловом и греческий сборник XV века, пожертвованные в библиотеку в 1850 году Муравьевым А.Н., и Амфилохия иконийского о жизни и чудесах Василия великого. Все остальные находящиеся в ней греческие рукописи более нового времени XVII-XVIII столетий.

В библиотеке Императорского Московского университета г. Тремер нашел также небольшое собрание греческих рукописей, но, по его словам, весьма ценное. Библиотека эта, в коей между прочим была и греческая рукопись Нового Завета, коей описание читаем у Маттеи, как известно, вся сгорела в 1812 году, так что то собрание греческих рукописей, которое в ней имеется, составлено после 1812 года. В настоящее время в ней находятся только четыре греческие рукописи: 1) Апостол – деяния и послания святых апостолов, рукопись 1072 года, на 398 листах; 2) беседы Василия великого с другими статьями и между прочим одной византийской летописью, рукопись X века, на 209 листах; 3) Lysias на 124 листах; 4) рукопись 1790 года, а также 7 древних и 10 новых латинских рукописей.

Откуда попали в университет греческие рукописи, Тремер не смог узнать в Москве, по отъезде же из нее в Страсбург от г. Крумбахера он получил сведения, что они из библиотеки Coisliniana, из которой исчезли в конце XVIII века. Эдуард Тремер при своих поисках обращался к библиотекам Московского Чудова монастыря (где нашлись одни только русские рукописи), Московского Успенского собора (оказалось одно греческое евангелие, ныне переданное в Синодальную библиотеку) и Троице-Сергиевой лавры (три греческие рукописи в ризнице)…

Осмотрев все рукописные собрания, в которых находились греческие и латинские рукописи или в которых можно было ожидать встретить остатки царской библиотеки, г. Тремер должен был сознаться, что «нигде нет и следа потерянных книжных сокровищ царя Ивана IV».

Не найдя нигде библиотеки поверх земли, г. Тремер решил, что она скрывается в земле… «Железный зонд, говорит он, должен решить вопрос, действительно ли она погибла или она находится сокрытою под мусором и под постройками, возведенными в течение следующих столетий…»

В бытность свою в Москве г. Тремер имел возможность сделать попытку – решить этот вопрос и посредством предложенного им «железного зонда». С ысочайшего разрешения произведено было несколько подобных опытов под непосредственным руководством самого г. Тремера. Чтобы получить необходимые при сем сведения по археологии Москвы, он старательно изучал исторический очерк ее, составленный Агриппиной Плечко, и приложенную к нему карту Москвы в XVII столетии. При помощи этой карты г. Тремер определили место, где, по его предположению, должна была находиться библиотека Ивана Грозного, и приступил к изысканиям. «Осмотренные подвалы в восточной части царских теремов в Кремле )стены из белого камня в связи со сводами из больших кирпичей) оказались отлично сохранившимися частями дворца Василия IV (вероятно, надо читать Василия III). Но… разыскиваемые тайники не могли быть там найдены». В нескольких местах был взломан пол и стены, и исследована почва; за искусственными сооружениями оказался материк, разрушавший все надежды найти за ними желанную находку – тайники или подвалы со сводами… Тремер сознается, что «при первой зондировке мы напали таким образом не на настоящий пункт» и, стараясь исправить эту ошибку, советует произвести раскопки в другом месте. «Теперь, - пишет он, - после того, как я старался ближе ознакомиться с преданиями тех времен, мне кажется, что это место следует предположить в ближайшем соседстве с церковью святого Лазаря…»

В августе месяце 1891 года Эдуард Тремер выехал из Москвы. «При своем прощании со страной, которая оказывала ему в продолжение нескольких месяцев радушное гостеприимство, он с удовольствием последовал приглашению редакции «Московских Ведомостей» и решился на столбцах этой столь уважаемой газеты поведать образованной России о том, что он приезжал искать и о том, что он нашел». В номерах этой газеты от 14 ноября и 3 декабря 1891 года, 315-м и 334-м, он поместил свою статью под заглавием «Библиотека Иоанна Грозного», которая потом вскоре вышла и отельным оттиском, а в трех номерах Приложений Мюнхенской Газеты он то же самое изложил в переработанном и дополненном виде. Таким образом, поездка г. Тремера с берегов Рейна на берега Москвы-реки не достигла своей ближайшей цели: библиотеки Ивана Грозного или каких-либо остатков ее Тремер не нашел нигде в Москве ни поверх земли, ни под землей. Несмотря на то, Тремер не совсем еще потерял надежду найти библиотеку.

«С тех пор, как решено произвести исследование всего Кремля, вопрос об исчезнувшей библиотеке царя Ивана IV находится под счастливой звездой. Наука поздравит Россию, - пишет Тремер, прощаясь с Москвой, - если ей удастся отыскать свой затерянный клад, но она с благодарностью отнесется даже и к отрицательному результату поисков, если не удастся найти тайное хранилище библиотеки, потому что тогда и только тогда вопрос о судьбе сокрытых 800 рукописей будет окончательно решен с тем, чтоб навсегда умолкнуть». Отыскать эту библиотеку под землей, кажется, имелось в виду и при производившихся в Московском Кремле в 1894 году раскопках вследствие донесения заштатного пономаря Конона Осипова; но и при этих вторичных раскопках, совершавшихся под руководством Забелина И.Е., библиотека московских царей XVI века под землей также не была найдена…

Какая же причина такого отрицательного результата поисков г. Тремера; почему им, несмотря на все старание, не была найдена не только библиотека Ивана Грозного в полном составе, но и какая-либо рукопись из нее? Ответ на этот вопрос, мне кажется, можно и должно почерпнуть из разбора тех свидетельств о библиотеке Московских государей в XVI столетии, которые обыкновенно приводятся в подтверждение ее существования.