Сто лет назад гении сбивались в поэтические стада, но каждый в стаде оставался "производителем" (разумеется - поэзии, в противовес "потребителям"-читателям). "Славьте меня! / Я великим не чета. / Я над всем, что сделано, / ставлю "nihil", - писал Маяковский. "Я гений, Игорь Северянин", - утверждал эгофутурист. А о Хлебникове все в один голос восклицали: "Он гений, гений, гений!" И были правы. Гении появились в России в преддверии революций и войн, видимо, с единственной целью - придать животворящему Слову - тому, что было в начале, новый смысл в свете приближающегося конца. "В терновом венце революций грядет 16-й год" - в 1915 году написал Владимир Маяковский, а до него в 1913 году Александр Блок: "Есть Россия, которая, вырвавшись из одной революции, жадно смотрит в глаза другой, может быть, более страшной". А до Блока, в 1912 году, Велимир Хлебников изрек: "Внешняя война перейдет в мертвую зыбь внутренней войны".

ПЕРЕЙТИ В ПОЛНЫЙ КАТАЛОГ СТАРИННЫХ И АНТИКВАРНЫХ КНИГ
Будущий поэт родился 28 октября 1885 года в селе малые Дербеты Астраханской губернии в многодетной семье ученого-орнитолога Владимира Алексеевича Хлебникова и историка Екатерины Николаевны Хлебниковой (урожденной Вербицкой). Мальчик получил хорошее домашнее образование. По роду службы отец часто переезжал с одного места на другое - Волынская губерния, Симбирская, Симбирск, где Виктор поступил в гимназию, Казань, в которой он в 1903 году стал студентом математического отделения физико-математического факультета Казанского университета. Из-за участия в студенческой демонстрации Хлебников ушел из университета, потом восстановился, через несколько лет перевелся на естественное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета и почти сразу же перешел на историко-филологический факультет славяно-русского отделения...

Велимир Хлебников всему отдавался с головой: писанию стихов, рассказов и драм; участию в экспедициях и занятиям орнитологией (Виктор открыл новый вид кукушки); увлечению японским языком, символизмом Ф. Сологуба, языческой Русью и народным русским языком, панславизмом. Меньше всего молодой человек занимался учебой в университете, так как похоже, он обо всем знал "изнутри". Виктор жил в своем мире, где слова объединяли пространство и время, в мире, напоминающем мир Льюиса Кэрролла, только трагическом. После разгрома русской эскадры в Цусимском сражении Хлебников стал искать "основной закон времени", взяв заточку отсчета 1905 год.

В 1908 году в журнале "Весна" появилось первое произведение писателя - стихотворение в прозе "Искушение грешника", в котором "было озеро, где вместо камня было время, а вместо камышей шумели времыши". Взяв себе творческий псевдоним Велимир, Велемир, Velimir (южнославянское имя, означающее "большой мир"), поэт еще иногда подписывался Е. Луневым и Велиполком Хлебниковым. Знаменитым его сделало "Заклятие смехом" - "О, рассмейтесь, смехачи! / О, засмейтесь, смехачи!" - гимн русского футуризма. Виктор "не трясся над рукописями" - он набивал ими наволочку, а это "Заклятье" случайно подобрал с пола Давид Бурлкж и напечатал в сборнике "Студия импрессионистов". Д. Бурлюк и Хлебников (позже в группу войдут В. Маяковский и А. Крученых) основали первую русскую футуристическую группу "будетляне" (от слова будет) и подготовили сборник "Садок судей", воспринятый как афронт литературному миру.

На следующий год Хлебникова за неуплату исключили из университета, но он не унывал и послал члену Госсовета А. Нарышкину свой "Очерк значения чисел и о способах предвидения будущего". В 1912 году в Херсоне вышла первая книга Хлебникова "Учитель и ученик", в которой поэт рассказал о найденных им "законах времени", в том числе предсказал Февральскую и Октябрьскую революции: "Не стоит ли ждать в 1917 году падения государства?". Тогда же в сборнике футуристов (к коим причислили себя будетляне) "Пощечина общественному вкусу" был опубликован манифест, призвавший "бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и прочих, и прочих, с парохода современности". Половину сборника составляли стихи Хлебникова. "Вымученный бред претенциозно бездарных людей" - отозвалась критика, и тут же смела сборник с прилавков. Вот тогда-то и стали все называть Велимира гением. Вскоре вышли еще несколько коллективных сборников, а также манифест с формулировкой зауми; затем первый его поэтический сборник "Ряв!" и первый том собрания его сочинений, "Изборник стихов". В каждой книге "Хлебниковым созданы вещи, подобных которым не писал до него ни в русской, ни в мировых литературах никто" (Д. Бурлюк).

Хлебников был немалый скандалист. Он едва не вызвал на дуэль генерала, художника Н. Кульбина, и его самого пригласил к барьеру Осип Мандельштам (дуэль замяли). Демонстративно (с выпуском листовок) поэт проигнорировал "звезду" итальянского футуризма Ф. Маринетти, выступавшего с лекциями перед российскими "туземцами". После этого Хлебников разочаровался в футуризме, который в 1915 году и почил - не в бозе, а в архиве Серебряного века.

С началом Первой мировой войны поэт занялся определением исторических закономерностей, приводящих к войнам, которые применял как к народам и цивилизациям, так и к личностям. Так, например, он определил, что все узловые события в жизни Пушкина происходили с промежутком в 317 дней. После прочитанного поэтом доклада, посвященного этой теме, и создания утопического "Общества председателей Земного шара" ("Союза 317") Хлебникова в шутку именовали "Королем Времени" и "Председателем Земного шара". В 1916 году писателя мобилизовали на военную службу, но благодаря заботам Н. Кульбина он не попал в действующую армию. В это время Велимир создал много антивоенных стихотворений, составивших поэму "Война в мышеловке".

Приняв Февральскую революцию, за два дня до Октябрьской Велимир Хлебников от имени "председателей Земного шара" направил "Письмо в Мариинский дворец": "Правительство земного шара постановило: считать Временное правительство временно не существующим".

Больше четырех лет (1917-1921 гг.) поэт скитался по России (Москва, Астрахань, Поволжье, юг России, Украина, Кавказ). От призыва в деникинскую армию Хлебникова спасло его пребывание в харьковской психиатрической больнице, где ему выписали "белый" билет. Поэт создал множество стихов и поэм ("Лесная тоска", "Поэт", "Ладомир", "Разин"), одну из которых - "Ночь в окопе" (о Гражданской войне) в Москве издал Сергей Есенин. Побывал Хлебников вместе с Персидской красной армией, к которой был приписан в качестве лектора, и в Иране, где среди местных жителей его прозвали "русским дервишем". "Дервиш" создал большой цикл стихотворений, а также поэму "Труба Гульмуллы".

После возвращения из Персии Хлебников продолжил свои скитания, в которых закончил трактат о "законах времени" - "Доски судьбы", написал несколько поэм ("Ночь перед Советами", "Председатель Чеки"), стихотворений и статей, посвященных числовым закономерностям и радио.

В 1922 году, приехав в Москву, Велимир стал членом официального Союза поэтов, провел несколько творческих вечеров, написал несколько стихотворений и сверхповесть "Зангези" о новом пророке. В своих мытарствах Хлебников подорвал здоровье, несколько раз переболел тифом. Скончался поэт в Санталово Крестецкого уезда Новгородской губернии. 28 июня. Был похоронен на погосте в деревне Ручьи. В 1960 году останки писателя перезахоронили на Новодевичьем кладбище в Москве. А еще через четверть века в Ручьях открыли музей поэта. В честь Хлебникова названа малая планета 3112-Велимир.

В поэзии поэта интересовало словотворчество. По словам Владимира Маяковского, "Хлебников создал целую "периодическую систему слова". Беря слово с неразвитыми, неведомыми формами, сопоставляя его со словом развитым, он доказывал необходимость и неизбежность появления новых слов". Ученые выделяют в словотворчестве писателя общеславянский и "звездный" язык, но не будем вторгаться в творческую лабораторию поэта и его интерпретаторов, до сих пор не решивших, "как называть авторские словообразования Хлебникова - неологизмами или окказионализмами".

Велимир Хлебников оказал сильнейшее воздействие на русский и европейский авангард, в том числе в области живописи и музыки. Увы, пока ни один из прекрасных неологизмов поэта не укрепился в русском языке. Но поскольку он писал не для современников, а для Вечности, - все впереди.