Может, из-за северного холода в Поморье лучше сохранилась русская речь, а может, из-за удаленности от столиц, падких до всякого чужого слова. Русский писатель Шергин успел и сумел передать ее в своих сочинениях, в которых что ни слово, то жемчуг. В его книгах совсем нет мутной "информации" о жизни, которой живет непонятно кто, нет шуточек, которыми тешат себя нравственно убогие люди. В его книгах свет той жизни, которой жил он сам, которой неплохо было бы жить и каждому честному человеку.

ПЕРЕЙТИ В ПОЛНЫЙ КАТАЛОГ СТАРИННЫХ И АНТИКВАРНЫХ КНИГ
"Поморским Гомером" именовали Шергина. Но он писал не о войне и пути героя к божественной славе, а о мире в душе и о земном пути человека к Богу, без которого "мы мертвецы ходячие". Его проза близка к духовным писаниям, его речь подобна чистому ручью, его сказки предназначены и детям, и взрослым. Это ли не миссия настоящего художника? Это ли не призвание художника, долженствующего видеть во всем прекрасное? "Поэт, ныне умерший, говаривал: "Не увидишь лика человеческого, все рыла". Я видел: три женщины, друг друга как бы поддерживая, идут ко всенощной. Все три в черном. Две-то ведут третью. Она еле переступает. У всех трех спокойные, я бы сказал, прекрасные лица. В руках вербочки и свечки. Есть еще лики человеческие!"

Борис Викторович Шергин родился 16 июля 1893 года в Архангельске в семье потомственного морехода и корабельного мастера. От родителей, в древнем роду которых было много священников, мальчик перенял любовь к искусству Севера, дар сказителя и сказочника, руку и глаз художника иллюстратора и иконописца, нестяжательную душу собирателя слова народного; от них он воспринял и трудовой кодекс чести русских северян. А еще эталон жизни, в которой люди живут в любви друг к другу и в заботе о родном доме.

Во время учебы в Архангельской мужской губернской гимназии имени Ломоносова Борис собирал и записывал северные народные сказки, былины, песни, делал к своим записям рисунки, мастерил модели кораблей и северных церквей, утварь в северном стиле. Страсть к народному, самобытному искусству привела юношу в 1913 году в Москву, в Строгановское художественно-промышленное училище. В училище Борис занимался в различных мастерских: живописно-декоративной, набойной, резьбы по дереву. "Как праздник вспоминаются мне годы пребывания нашего в Москве, в Строгановском училище. Талантливые педагоги-художники, такие, как С. Голоушев, С. Ноаковский, П. Пашков искру любви к искусству умели раздувать в пламя", - вспоминал позднее Шергин.

Молодой человек был переполнен художественными впечатлениями, которые просились на холст и на бумагу. Первой успешной публикацией стал очерк в газете "Архангельск" (1915 г.) "Отходящая красота" о концерте в Политехническом музее знаменитой пинежской сказительницы М. Кривополеновой. Шергина заметили. Оценили и его способности художника, и прекрасное знание народного слова, и его талант сказочника. Шергин активно общался с учеными-фольклористами Б. и Ю. Соколовыми. Академик А. Шахматов направил его в командировку в Шенкурский уезд Архангельской губернии для исследования диалекта и записи произведений фольклора.

После окончания Строгановки в 1917 году Шергин вернулся в Архангельск и два года работал в "Обществе изучения Русского Севера", а затем - в кустарно-художественных мастерских художником-реставратором и резчиком по кости. Занимался он и археографией: собирал старинные книги, лоции, шкиперские тетради. Несчастье привело художника на больничную койку: он попал под трамвай и лишился ноги.

В 1922 году Борис Шергин переехал в Москву и стал сотрудником Института детского чтения Наркомпроса. Поселился в подвале, в котором прожил полвека, перебивался с хлеба на воду, но унывал редко. За два года освоился со столичной жизнью и выпустил первую свою книжку - "У Архангельского города, у корабельного пристанища", в которой изложил шесть архангельских старин, услышанных от матери. С книгой пришла и известность. Годом раньше Шергин начал выступать с рассказами о народной культуре Севера, исполнять сказки и былины. В детской аудитории он всегда был самым желанным гостем.

В 1930 году появился на свет плутовской "Шиш Московский" - "скоморошья эпопея о проказах над богатыми и сильными", который тут же стали читать на радио. Над сатирическими сказками смеялась вся страна, и даже весь Союз писателей, который тут же принял автора в свои члены. В Союзе Писателей Шергин работал в составе оргкомитета, был делегатом Первого Всесоюзного съезда советских писателей (1934 г.). Как профессиональный литератор Шергин часто выступал в различных аудиториях с устным исполнением народных сказок, былин, баллад и собственных произведений, при этом "оказывание было для него не воспроизведением созданного ранее, но самим процессом творчества".

В психологических "Архангельских новеллах" (1936 г.) писатель воссоздал нравы старомещанского Архангельска, а сборник "У песенных рек" (1939 г.) посвятил истории Поморья, сыгравшего уникальную роль в судьбе страны. Шергин сам иллюстрировал свои книги; он делал к ним также суперобложку, переплет и форзац. Писал он и пейзажи, которые специалисты называли "небесными" и считали, что Шергин "не только кистью владел, а и технику живописи знал так глубоко, как и сейчас не каждому ведомо". Художник расписывал печи, прялки, блюда, ложки, туеса. Писал иконы, которые раздаривал друзьям.

Книгу "Поморщина-корабельщина" (1947 г.), в которой Шергин собрал произведения, с которыми он выступал в годы войны в госпиталях и воинских частях, клубах и школах, официозная критика разнесла в пух и прах, обвинив писателя в "грубой стилизации и извращении народной поэзии" и в полном непонимании им задач современного искусства. Особо "забрала" их любовь автора к отчему краю и его вера в Божий промысел.

"Книга Шергина псевдонародна. С каждой страницы ее пахнет церковным ладаном и елеем, веет какой-то старообрядческой и сектантской философией". От слов перешли к делу и на 10 лет лишили его доступа во все издательства и тем самым всяких средств к существованию. Почти ослепший писатель по-прежнему ютился в холодном подвале, голодал и был одинок - он так и не завел себе семью. "Без ног, без глаз. Еле брожу, еле вижу..." - это из дневника. Зарабатывал редкими концертами, на которых читал былины и свои вещи, которые знал наизусть, да помогали, как могли, сестра Лариса и дальний родственник Анатолий Крог. Баловал себя Борис Викторович лишь беседами с друзьями да папиросами "Север".

В 1955 году друзьям и верным почитателям Шергина удалось организовать творческий вечер писателя в Центральном Доме литераторов, а затем издать в "Детгизе" его "Поморские были и сказания" с иллюстрациями выдающегося книжного графика В. Фаворского. Через два года увидел свет следующий сборник Шергина - "Океан море русское", а еще через восемь - "Запечатленная слава". Всего при жизни писателя было опубликовано девять книг, в которых он сумел слить воедино литературу и фольклор, возвысив народное слово до книги, а книгу - до народного слова. На родине Шергина, в Архангельске, впервые сборник его произведений "Гандвик - студеное море" был издан в 1971 году. Шергина к тому времени, как "волшебника русской речи" и "поэтическую душу Севера", сравнивали с П. Бажовым и М. Пришвиным, но он уже был выше всяких сравнений, он уже стал самим собой.

К старости писатель ослеп, но все знавшие его отмечали "почти бесплотность облика, словно сотканного из света". Замечательные воспоминания о писателе оставили Ф. Абрамов, Ю. Коваль, В. Личутин. Они все отметили в его облике черты святости. "Слепой старик. А весь светился". Уже после смерти писателя мультфильмы по его сказкам ("Волшебное кольцо", "Мартынко" и другие) сделали имя Шергина популярным, а в Архангельске и Москве стали издавать его книги большими тиражами. Сегодня о Шергине помнят читатели, которые детьми читали его сказки, помнят истинные ценители живого русского слова, издатели же больше заняты "гешефтом", которого светлыми добрыми сочинениями "Поморского Гомера" не наварить. А у него ведь еще есть неопубликованные, но подготовленные к печати бесценные дневники, которые по силе духовного воздействия могут поспорить с дневниками и Толстого Л.Н. и Достоевского Ф.М.

Умер Борис Викторович Шергин в Москве 31 октября 1973 года. Дни его бытия во плоти окончились, но каждый новый день открывается для него и для всех нас, читающих его книги, новым утром. "Утром открою оконце, и в мой подвал глянет вечное светлое небо. Открою и страницу Евангелия, отсюда в дряхлеющую, убогую мою душу начнет струиться весна вечной жизни".