В США издатели заинтересовались романом Николая Островского "Как закалялась сталь" только после распада Советского Союза. Видно, когда еще не был решен вопрос, кто распадется первым, они боялись этой книги не меньше, чем флага, герба и гимна СССР. А когда у нас по посевам разумного, доброго, вечного прошлась саранча, оставляя между "серебряным веком" и "веком силикона" выеденное поле "стального века", не страшное больше мировому империализму, американцев завидки взяли: что же это за книга, которая была иконой для нескольких поколений страны? И не только нашей. В одном лишь Китае за последние 15 лет роман о Корчагине издали больше 20 раз, и для большинства китайцев Павка - литературный герой 1. С миллиардом мнений невольно приходится считаться "в мировом масштабе".

ПЕРЕЙТИ В ПОЛНЫЙ КАТАЛОГ СТАРИННЫХ И АНТИКВАРНЫХ КНИГ
В нашем общественном сознании Николай Островский и Павел Корчагин были всегда неразделимы, как, наверное, никто больше из авторов и их героев. В 1990-е гг. многие деятели отечественной культуры, "подновляя" биографии русских писателей, естественно, не обошли и Островского. Мы будем придерживаться старой, подтвержденной 99 % фактов, а 1 % "вновь открытых" отнесем к погрешности, или к так называемому "шуму щелкопера", возникающему по причине невозможности унять собственный зуд творчества иначе, как оболгав праведника либо очернив святого человека.

Николай Алексеевич Островский родился 16 сентября 1904 года в селе Вилия Острожского уезда Волынской губернии (Украина) в семье потомственного военного Алексея Ивановича Островского и кухарки Ольги Осиповны Заяц, чешки по национальности.

В 1913 году Николай, отличавшийся незаурядными способностями, с похвальным листом окончил церковноприходскую школу. В тот год семья распалась; мальчик вместе с матерью, двумя сестрами и братом больше двух лет кочевали по родственникам, пока в 1915 году не поселились на железнодорожной станции Шепетовка. Подросток работал на кухне вокзального ресторана кубовщиком, рабочим материальных складов, подручным кочегаром в депо; одновременно учился в двухклассном, потом высшем начальном училище. Все свободное время Николай читал, отдавая предпочтение романтико-приключенческой литературе, а также занимался подпольной работой. В свинцовой мерзости быта он вполне закономерно стал активистом революционного движения и с восторгом принял Октябрьскую революцию.

Украинская Центральная рада, не в силах сама справиться с большевиками, призвала на помощь австро-германские войска. Во время оккупации Островский был связным ревкома большевиков. В 1919 году он вступил в комсомол и ушел на фронт добровольцем. Воевал в кавалерийской бригаде Котовского и в Первой Конной армии. В 1920 году шестнадцатилетний кавалерист после тяжелого ранения шрапнелью в спину и контузии перестал видеть правым глазом и был комиссован.

После возвращения в Шепетовку Островский участвовал в борьбе против местных банд в частях особого назначения (ЧОН), затем работал помощником электромонтера в Киевских главных мастерских Юго-Западной железной дороги, одновременно возглавляя комсомольскую организацию и учась в электромеханическом техникуме.

В 1922 году Николай Островский строил железнодорожную ветку для подвоза дров в Киев. Спасая лесосплав, он в ледяной воде заработал сильнейшую простуду, ревматизм и заразился тифом, осложнение после которого сделало его инвалидом первой группы. Юноше поставили диагноз - прогрессирующий рассеянный склероз (окончательный диагноз Островского - прогрессирующий анкилозирующий полиартрит, постепенное окостенение суставов). С этого времени у Островского началась жизнь, наполненная невыносимыми страданиями.

После относительного улучшения здоровья Николай исполнял обязанности комиссара батальона Всеобуча в приграничном с Польшей Берездове, возглавлял райком комсомола в Берездове и Изяславе и окружком комсомола в Шепетовке; вступил в ВКП(б).

В 1924 году болезнь приковала Островского к постели. Он занялся запоздалым лечением, переехал в Новороссийск, женился на Раисе Порфирьевне Мацюк, ставшей его верной спутницей; поступил на заочное отделение Московского коммунистического университета имени Свердлова.

Написав в 1927-1928 годах по просьбе друзей повесть о "котовцах" - "Рожденные бурей", Островский направил ее в издательство "Молодая гвардия", но рукопись при пересылке потерялась. Писатель повторно направил свои материалы и повторно их потеряли! К тому времени Николай уже мог ходить только на костылях. На дому он вел партийно-комсомольский кружок и, не сдаваясь перед надвигающейся слепотой, сутками читал книги-воспоминания о Гражданской войне и русскую классику.

В 1929-1930 годах Островский безуспешно лечился в Москве. Выйдя из больницы, поселился с женой в коммуналке. Он полностью ослеп. Пребывая в кромешной темноте своей слепоты, писатель стал создавать самую яркую книгу столетия - исповедь о себе, о своем яростном поколении, о святом возмездии, которое ожидает всех эксплуататоров в этом мире. Приступил он к ней после тягостных раздумий, едва не закончившихся самоубийством.

Какое-то время записывать воспоминания о своей боевой юности помогала специальная папка с прорезями, но когда Николая парализовало полностью, он стал диктовать жене, родным и друзьям. "То, что я сейчас прикован к постели, не значит, что я больной человек. Это неверно. Это чушь! Я совершенно здоровый парень. То, что у меня не двигаются ноги и я ничего не вижу, - сплошное недоразумение, идиотская шутка". Островский не любил шуток, ни людских, ни судьбы. И создал воистину стального Павла Корчагина, который, по мнению писателя В. Еремина, "является сегодня олицетворением и критерием Высшей социальной Справедливости, посланной нам через русского юродивого-калеку, каковые испокон века были особо почитаемы в нашей национальной среде".

Свои воспоминания, названные "Как закалялась сталь", Николай послал в журнал "Молодая гвардия". Рецензент безжалостно констатировал: "выведенные типы нереальны". Друг писателя И. Феденев добился вторичного рецензирования. На сей раз роман попал к заместителю главного редактора М. Колосову, который, оценив его должным образом, поспособствовал его редактуре и публикации. Бескорыстную помощь в правке рукописи и приведении ее к форме романа оказали Островскому писатели А. Караваева и А. Серафимович. В 1932 году в журнале была опубликована первая часть романа, а на следующий год и вторая, созданная писателем в Сочи, куда он переехал по настоянию врачей.

В 1934 году "Как закалялась сталь" вышла отдельной книгой. Роман сразу приобрел небывалую популярность. За два с половиной года его издали 41 раз, а затем бессчетное число раз едва ли не на всех языках мира. Книгу читали запоем и обсуждали - семьями, коллективами, в минуты отдыха, ночами, переписывая и выучивая целые главы наизусть.

А вот со стороны официальной критики было "гробовое молчание". Отклики читателей можно было найти только на страницах той же "Молодой гвардии". Завесу молчания прорвал известный журналист Михаил Кольцов, побывавший в гостях у писателя и опубликовавший в марте 1935 года в газете "Правда" очерк "Мужество". В одночасье миллионы людей узнали о героизме писателя, и образ Павки Корчагина, уже ставшего для всех народным героем, неразрывно связался с именем неизлечимо больного Николая Островского. Писателя наградили орденом Ленина, присвоили звание бригадного генерала, что десятикратно увеличило его пенсию, предоставили ему персональный автомобиль, квартиру в Москве и дом в Сочи. Мертвый переулок, в котором он жил, переименовали в улицу Островского. Все центральные газеты наперебой заговорили об Островском. К писателю записывались в очередь делегации.

Задумав новый роман со старым названием - "Рожденные бурей" в трех частях, Островский успел написать лишь первую часть. 22 декабря 1936 года Николай Алексеевич умер. Рабочие типографии, узнав о смерти писателя, успели набрать и напечатать тираж ко дню похорон. Похоронили Островского в Москве.

Лауреат Нобелевской премии французский писатель Андре Жид оставил свои записи о встрече с Островским незадолго до его кончины: "Я не могу говорить об Островском, не испытывая чувства глубочайшего уважения. Если бы мы были не в СССР, я бы сказал: "Это святой"". Да, только святой человек, дела и слова которого неразделимы, мог сказать: "Самое дорогое у человека - это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире - борьбе за освобождение человечества". Эти слова писатель относил не только к себе, а и к народу, который, действительно, сделал попытку очиститься от собственной скверны.