Взгляд писателя на литературу говорит не столько о месте литературы в жизни писателя, сколько о месте самого писателя в литературе. Самое трезвое мнение на сей счет, лишенное какого бы то ни было лицемерия, было у великого труженика Николая Семеновича Лескова. "Я люблю литературу как средство, которое дает мне возможность высказывать все то, что я считаю за истину и за благо; если я не могу этого сделать, я литературы уже не ценю: смотреть на нее как на искусство не моя точка зрения..." Отсюда произошли и нелегкая его писательская судьба, непростой путь многих его шедевров к читателю, непонимание и неприятие автора многими собратьями по перу, несправедливая критика и ругань со всех сторон.

ПЕРЕЙТИ В ПОЛНЫЙ КАТАЛОГ СТАРИННЫХ И АНТИКВАРНЫХ КНИГ
Странствия Лескова по издательствам в поисках заинтересованных в нем редакторов весьма напоминали хождения занемогшего человека по кабинетам равнодушных врачей. Больной нес каждому свою боль, а она была шире их узкой специализации, и они все говорили ему: "Моей болезни у вас нет". Чтобы заработать своим пером лишнюю копейку, писатель многие годы вынужден был печататься, где придется, скрываясь за псевдонимами.

И надо сказать, периферия литературной жизни - "малотиражные или специализированные издания - юмористические листки, иллюстрированные еженедельники, приложения к "Морскому журналу", церковная печать, провинциальная периодика какие никакие гонорары давали и, главное, спасли чародея русского слова от забвения.

Будущий писатель родился 4 февраля 1831 году в селе Горохове Орловской губернии в многодетной и небогатой дворянской семье Семена Дмитриевича Лескова, следователя по уголовным делам, выходца из духовенства, и Марии Петровны, урожденной Алферьевой.

Воспитывался мальчик у богатых родственников матери, а в 10 лет поступил в Орловскую гимназию. Проучившись пять лет легко, но спустя рукава, Лесков "по юношескому легкомыслию" бросил гимназию и устроился писцом в Орловскую палату уголовного суда. Через два года скоропостижно скончался отец, и "семья подверглась бедственному разорению". Николая взял к себе его дядя, профессор Киевского университета С. Алферьев. В Киеве молодой человек поступил в казенную палату. В качестве секретаря рекрутского присутствия Лесков разъезжал по уездам, общался с паломниками и старообрядцами, много занимался самообразованием, посещал университетские лекции, читал Герцена и Фейербаха, был членом религиозно-философского кружка, увлекался реставрацией и иконописью . все это сослужило ему потом в писательском деле добрую службу.

В 1853 году Николай Лесков женился на дочери киевского коммерсанта Ольге Васильевне Смирновой, но брак через семь лет распался (супруга закончила свои дни в сумасшедшем доме). Недолог был и второй гражданский союз - с Катериной Степановной Бубновой, урожденной Савицкой. У Николая Семеновича было двое детей от первого брака: Дмитрий (умер ребенком) и Вера, и сын Андрей (позднее биограф писателя) - от второго. Воспитывал также Лесков "сиротку" Варю Долину.

В 1857 году Лесков вышел в отставку и устроился в частную фирму "Шкотт и Вилькенс", глава которой - англичанин А. Шкотт был мужем тетки писателя. По делам фирмы молодой человек объездил многие губернии, а через три года вернулся в Киев и поступил на службу в канцелярию генерал-губернатора, одновременно занявшись журналистикой. Журналист печатался в петербургских и киевских газетах и быстро сделал себе имя "бойкими" статьями, первой из которых была статья о спекуляции книготорговцами Евангелием.

В 1861 году Лесков перебрался в Петербург. В поисках заработка он сотрудничал (и с успехом) во многих столичных газетах и журналах, более всего - в "Отечественных записках". Известность требует жертв - в этом писатель убедился совсем скоро. Напечатав в "Северной пчеле" статью о волне пожаров в Петербурге, в которой Лесков вполне резонно призывал власти разобраться, виноваты ли студенты, которых обвиняли в поджогах, или это навет, автор обратил против себя все общество, увидевшее в нем "политического провокатора, поддерживающего власть в борьбе против свободолюбия и свободомыслия". Журналисту пришлось уехать за границу корреспондентом "Северной пчелы".

Побывав в Австрии, Польше, Франции, Лесков Н.С. вернулся на родину и опубликовал свои первые повести - "Житие одной бабы", "Овцебык", сборник "Три рассказа М. Стебницкого" (все - 1863 г.) и роман "Некуда" (1864 г.) о радикальных "нигилистах", ведущих Россию в "некуда". На автора романа, как на шпиона охранки и ретрограда, обрушились демократы во главе с критиком Д. Писаревым. Лескову была устроена невиданная доселе обструкция не столько как писателю, а как представителю другого идеологического направления в литературе. К счастью, либералы тогда еще не подмяли под себя все общество, и Лескову удалось опубликовать в стане консерваторов (журналы "Эпоха", "Русский вестник") свои шедевры - "Леди Макбет нашего уезда" (1865 г.), "Воительница" и другие. Последним ударом по "мошенникам от нигилизма" стал роман писателя "На ножах" (1870 г.).

С 1870-х годов интерес прозаика направляется в сторону церковно-религиозных и моральных вопросов, к образам русских праведников, "на которых держится русская земля". Лучший роман-хроника Лескова "Соборяне" (1872 г.) и повести "Запечатленный Ангел" и "Очарованный странник" (обе - 1873 г.), в которых автор с блеском применил сказовую манеру письма, имели широкий читательский успех, во многом благодаря тому, что в них писатель изобразил несгибаемые в вере и щедро одаренные природой богатырские натуры. Так, романного протоиерея Туберозова автор соотносил с реальным протопопом-раскольником Аввакумом. "Соборян" критики ставили в один ряд с "Войной и миром" Толстого и "Бесами" Достоевского. Новые вещи ("На краю света", "Несмертельный Голован") добавили популярности писателю. Однако каждая из них вызывала недовольство, то духовенства ("Мелочи архиерейской жизни"), то консерваторов ("Захудалый род"), после которого редактор "Русского вестника" М. Катков заявил, что Лесков - "совсем не наш".

В 1874 году Лесков за мизерное жалование поступил в особый отдел Ученого комитета Министерства народного просвещения по рассмотрению книг, издаваемых для народа. Писатель активно сотрудничал в церковных журналах "Православное обозрение", "Странник" и "Церковно-общественный вестник". Видя истину не в официальном, а в народном православии, писатель был захвачен богоискательством Льва Толстого и пошел вслед за ним, заявив о том, что Бог не с властью и не с ее выкормышами, а в народе, там же, где и духовная сущность России, и ее национальная идея. В 1883 году бескорыстного и честного Лескова изгнали со службы "без прошения", лишив его приработка.

В 1880-е годы Николай Семенович Лесков дал лучшие образцы русской сказовой формы - "Левшу", "Тупейного художника", которые он объединил в циклы: "Праведники", "Рассказы кстати", "Святочные рассказы". "Левша" стал потрясающим антигимном всем российским властям, паразитирующим на народном патриотизме.

В 1889 году разыгрался большой скандал вокруг первого издания собрания сочинений Лескова. Шестой том был арестован цензурой как "антицерковный". Узнав об этом, писатель испытал жестокий приступ стенокардии (грудной жабы), от которой страдал последние четыре года жизни. Лесков все же подготовил к печати двенадцать томов, а также написал роман-памфлет "Чертовы куклы", рассказы "Импровизаторы", "Дикая фантазия", "Загон", повесть "Заячий ремиз" (1894 г.).

За два года до смерти писатель составил завещание, в котором написал: "На похоронах моих прошу никаких речей обо мне не говорить. Я знаю, что во мне было очень много дурного и что я никаких похвал и сожалений не заслуживаю. Кто захочет порицать меня, тот должен знать, что я и сам себя порицал". Лесков умер 21 февраля 1895 году в Санкт-Петербурге. Его похоронили на Волковском кладбище (Литераторские мостки) в безмолвии...

Николай Лесков совершил человеческий и писательский подвиг, противопоставив надвигавшейся и уже накрывшей Россию в конце XIX века антирусской и антинародной волне "демократии" своих светлых и чистых героев, "изживших зверя в себе", выходцев из народа, к которым не прилипает грязь и мерзость жизни, в первую очередь светской. Писатель дал образцы настоящей литературы - не искусства, а литературы жизни, которые и по сию пору заставляют краснеть тех псевдописателей, в которых еще осталось чувство стыда.