На центральной площади Зальцбурга, родине Моцарта, перед Большим фестивальным дворцом установлен громадный шар с фигурой человека на нем. Этот шар символизирует традиционные музыкальные фестивали, проводимые в честь Моцарта. Точно такой же шар, только выполненный изо льда и северного сияния, можно было бы установить и на центральной площади Архангельска великому русскому сказочнику Степану Григорьевичу Писахову. Конечно же, славы у него меньше, чем у Моцарта. И это не вина его, а наша с вами беда. Писахову слава не нужна. Она нужна его книгам и его изумительным сказкам. Эти сказки даже в нашей стране знают разве что старики. Ими еще полета лет назад зачитывалась вся страна. Дело в том, что гениальную музыку надо исполнять, а гениальные книги издавать, и тогда культуру не станут оккупировать гоблины и прочие нелюди.

ПЕРЕЙТИ В ПОЛНЫЙ КАТАЛОГ СТАРИННЫХ И АНТИКВАРНЫХ КНИГ
Будущий сказочник родился 13 октября 1879 года в многодетной купеческой семье Григория Михайловича Пейсахова и Ирины Ивановны, урожденной Милюковой, строгой староверки. Мальчик рос в атмосфере староверческих правил жизни, что предполагало усвоение им псалмов и духовных стихов. Его бабушка Хиония, потомственная поморка, знала великое множество сказок, а ее брат, дед Леонтий, был сказителем-профессионалом.

Отец, желавший сделать из сына ювелира, не одобрял и даже преследовал тягу Степана к живописи и чтению. Приходилось читать тайком под кроватью. Самой любимой книгой стал "Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский", а позже романы Достоевского.

Окончив в 1899 году городское училище, Степан сбежал из дома на Соловки. Работал рубщиком леса, после чего подался в Казань - поступать в художественную школу. На экзаменах срезался и уехал в Петербург. Там поступил в художественное училище технического рисования и прикладного искусства барона Штиглица. Несколько лет юноша занимался живописью, сутками пропадал в Эрмитаже. Мать присылала ему в годы учебы и в последующие годы скитаний ежемесячно 10 рублей. За три года Писахов овладел профессией живописца, а также учителя рисования и художника-прикладника, однако, не закончив курс обучения и не получив никакого диплома или аттестата, в 1905 году ушел из училища.

С одним лишь мольбертом Писахов больше двух лет скитался по свету - от Новой Земли до Александрии. Побывал в становище Малые Кармакулы и в Новгороде, в Иерусалиме и Вифлееме, в Турции и Сирии, Греции и Египте. Бывал и писарем у архиерея, и паломником, и бродягой в толпе бродяг; совершенствовал мастерство в Римской академии и парижской "Свободной Академии", с успехом выставлялся в Риме. Опаленный всеми солнцами и обожженный всеми ветрами земли, в 1907 году художник вернулся в Архангельск. "Как будто глаза прополоскались! Где деревья красивее наших берез?"

Зимами Писахов работал в столичной мастерской художника Я. Гольдблата, а летом на Карском и Белом морах, на Печоре и на Пинеге, откуда привез 2 цикла картин: "Северный лес" и "Старые избы". Как большой знаток Севера, он участвовал в экспедициях по поиску Г. Седова и Р. Амундсена, исследовал землю саамов, был участником открытия на Югорском шаре, Маре-Сале и острове Вайгач первых станций радиотелеграфа. Серебристые и золотисто-жемчужные пейзажи Писахова вызывали восторг у посетителей художественных выставок в нашей стране (Архангельск, Петербург, Царское Село, Москва) и за рубежом (Берлин, Рим). В Петербурге художник получил Большую серебряную медаль, удостоился похвалы Ильи Репина. В 1916 году впервые были напечатаны его этнографические исследования.

В Первую мировую войну Писахов Степан Григорьевич служил ратником ополчения в Финляндии, а затем в Кронштадте. После Февральской революции работал в кронштадтском Совете рабочих и солдатских депутатов, оформлял первомайскую демонстрацию 1917 году. Демобилизовавшись в 1918 году, вернулся в Архангельск. Впечатления от увиденного и пережитого просились на бумагу, и художник стал писателем. Он начал с очерков о своих современниках ("Самоедская сказка" и "Сон в Новгороде"), опубликовал их в газете "Северное утро". Однако продолжения не последовало, так как газету вскоре закрыли. Тем временем в Архангельске открылась персональная выставка его картин. Больше года в городе хозяйничали интервенты, потом их выбили части Красной Армии.

Позже Писахову не раз припомнили его "белое" прошлое, когда он спокойно выставлялся и печатался в местной прессе. Хотя с приходом новой власти в его жизни ничего и не изменилось. Он за два года подготовил пять своих выставок; по заданию Губисполкома привел в порядок архангельские музеи; для московского Музея Революции сделал зарисовки мест боев с интервентами на Севере, а для Русского музея - зарисовки памятников архитектуры на Мезени и Пинеге; участвовал в комплексной экспедиции в Большеземельскую тундру; собирал материалы для этнографической экспозиции Севера на первой Всесоюзной сельскохозяйственной и кустарно-промысловой выставке в Москве.

За картину "Памятник жертвам интервенции на острове Иоканьга" на всесоюзной выставке "10 лет Октября" художник был премирован персональной выставкой в Москве. Две его картины украсили кабинет "всесоюзного старосты" Михаила Ивановича Калинина. Поскольку за живопись практически ничего не платили, Писахов четверть века преподавал рисование в школах Архангельска. Многие его ученики потом без добавочной художественной подготовки поступили в художественные вузы.

Известность Писахов снискал как автор изумительных, поистине неповторимых сказок. Его еще в юности на Новой Земле поразили бесхитростные ненецкие сказки про добрых людей, "которые только любят и не знают ни вражды и ни злобы. Если они перестают любить, сейчас же умирают. А когда они любят, они могут творить чудеса". Свои сказки Писахов высасывал не из соски литературных кружков и коммунальных кухонь, а из набухшего вымени недоенного русского фольклора, бродящего по бескрайним пастбищам Севера.

В сказках от имени Сени Малины из деревни Уймы, северного Мюнхгаузена, Писахов врал самозабвенно. Правило у него было такое: "в сказках не надо сдерживать себя - врать надо вовсю". У него северное сияние дергают с неба и сушат, перекидываются как снежками замороженными словами и песнями, на звездном дожде варят пиво, за рыбой ходят, не выходя из бани, на самоваре на Луну летают... При этом и литературоведение не забывают: "Вот я о словах писаных рассуждаю. Напишут их, они и сидят на бумаге, будто неживы. Кто как прочитает. Один промычит, другой проорет, а как написано, громко али шепотом, и не знают".

Сочинять и рассказывать свои сказки Писахов начал еще в 14 лет - первой стала "Ночь в библиотеке". Поначалу придуманное не записывал, любил импровизировать. Первая опубликованная (по совету тоже архангелогородца, выдающегося фольклориста и сказочника Б. Шергина) сказка "Не любо - не слушай..." появилась в 1924 году в сборнике "На Северной Двине", издаваемом архангельским обществом краеведения. После этой сказки на страницах местной печати появились и стали знаменитыми "Морожены песни", "Северное сияние", "Звездный дождь". В 1935 году несколько его сказок увидели свет в столичном журнале "30 дней" под заголовком "Мюнхгаузен из деревни Уйма". За три с небольшим года в этом журнале Писахов опубликовал более тридцати сказок.

В конце 1930-х годов в Архангельске вышли две книги Писахова, вобравшие 86 сказок. В 60 лет Писахова с триумфом приняли в Союз писателей. Вместо обсуждения писаховских сочинений А. Фадеев и А. Караваева читали их своим коллегам и те помирали со смеху. В ГИЗе подготовили книгу, но началась Великая Отечественная война, и стало не до сказок. Как он не умер с голоду - непонятно. У него не было ни учительской, ни возрастной пенсии. Пальто донашивал еще отцовское.

После войны Писахов С.Г. отдал в Архангельское издательство рукопись из ста сказок. Через два года из них отобрали девять и выпустили тощую книжицу. Ее писатель отослал И. Эренбургу с просьбой как-то посодействовать ему, но только через 8 лет в издательстве "Советский писатель" появилась первая "московская" книга Писахова. С ней к писателю пришла и всесоюзная известность. Письма ему приносили с адресом "Архангельск, Писахову". 80-летний юбилей писателя широко отметили в Архангельске. Не скупились на поздравления и елей, благо, он ничего уже не стоил. Назвали его "северным волшебником слова". Через полгода, 3 мая 1960 года Писахова не стало. Уже после смерти опубликовали путевые очерки, рассказывающие об освоении Арктики, об экспедициях в Заполярье, заметки и дневники писателя.

В XX столетии остатки древнерусской культуры можно было найти только на Севере. И в этом смысле Писахова, как и его друга Б. Шергина, можно рассматривать не просто как поморского самородка, а как волшебное звено, связывающее древнерусскую культуру с сегодняшней не уничтоженной, слава Богу, пока северорусской культурой. На Севере писатель не забыт. С 2006 года в деревне Уйма проводится праздник "Малиновые зори". В 2007 году в Архангельске был открыт музей Писахова, а в 2008 году - памятник скульптора Сюхина.